Изобилие (сборник)

Продавцы, при виде Алексеева стайкой сыпанули по эскалатору вверх, пряча свои товары в пакеты и сумки, оглядываясь на милиционера испуганно и зло. И Алексеев смотрел на них со злобой – он злился, что они опередили его, разбежались. «Глазастые, сволочи!» Пришлось выместить злость на нищих старушках и на мужичке в кресле-каталке. Мужичок – без обеих ног, отнятых по колено, протезы были отстегнуты и стояли, прислоненные к колесам, а обнаженные обрубки он выставил напоказ, чтоб разжалобить прохожих, заставить подать ему денег.

– Немедленно опустите штаны и уезжайте! – официально, негромко, но внятно велел Алексеев, остановившись над инвалидом. – Вы мешаете движению пассажиров.

Безногий снизу затравленно и зло, прищурив глаза, смотрел на Алексеева, не двигался. Обрубки его ног глядели выразительнее, чем глаза.

– Ну, давай-давай в темпе, – начиная нервничать и еще более раздражаясь из-за этих устремленных на него культей, говорил милиционер. – На территории метрополитена запрещается… и вы тоже давайте, – оглянулся он на рядок старушек. – Ясно, нет?

– Да ведь никому я не мешаю, – уныло стал оправдываться инвалид, пряча злобу, меняя ее на просительность, – народу-то мало уже…

– Давай-давай, нечего! – Алексеев, преодолевая брезгливость, взял в руки розовый пластмассовый протез и сунул калеке. – Пристегивай – и давай. Ну! Статью за попрошайничество еще никто не отменял. Давай, я сказал!

Инвалид медленно, неохотно начал пристегивать. Алексеев постоял над ним, но не выдержал, пошел дальше.

«По пьяни где-нибудь отморозил, а теперь выставляет… Страдалец!»

Далее в переходе никаких нарушений он не обнаружил. И, уже возвращаясь, правда, другим рукавом, навстречу движению, как раз на повороте к входу на эскалатор, Алексеев столкнулся с девочкой. Лет двенадцать-тринадцать, в руках журналы. «Искушение», «Вот так!», еще какие-то. Девочка не ожидала его появления и поздно метнулась; Алексеев аккуратно и крепко прихватил ее за рукав. Девочка сделала попытку вырваться, а потом обмякла и покорно уставилась на него.

– Пройдемте, – привычно приказал-предложил Алексеев.

Она качнула головой, положила журналы в пакет и пошла рядом с Алексеевым. Около коляски с инвалидом они остановились; тот сидел по-прежнему, выставив обрубки, а протезы были снова прислонены к колесам.

– Ну, я же тебе говорил! – стараясь придать голосу угрожающий тон, но уже вообще-то потеряв к безногому интерес, сказал Алексеев. После задержания девочки он внутренне успокоился, как человек, сделавший, что ему было нужно. Но для порядка пообещал: – Через десять минут вернусь, и если ты здесь еще будешь… В распределитель. Понял?

– Уху, – промычал инвалид и опять начал пристегивать к бедру искусственную, холодную ногу.

Нищие старушки на своих местах, в руках целлофановые мешочки с монетами. Им тоже Алексеев пообещал вернуться, принять активные меры.

– Пошли, – сказал задержанной.

И опять метнулись прочь, растворились, пряча предметы торговли, не имеющие на нее письменного разрешения женщины, мужчины, старухи. Алексеев видел, как они убегают, и жалел, что вряд ли удастся поймать кого-нибудь в придачу к этой; и девочка тоже наблюдала, как убегают, спасаются они, и, наверное, завидовала.

– Может, отпустите? – почти равнодушно попросила она, когда поднимались по эскалатору.

– Сейчас составим протокол…

Девочка вздохнула и отвернулась от Алексеева.

«Пи-пу-пи-пу! – зазвенели колокольчиками рекламные позывные из динамиков. – Туристическая компания «Ариома» приглашает вас посетить Египет. Вас ждут восхитительные пляжи Красного моря! Седые пирамиды! Загадочные сфинксы! Пятизвездочные отели!»

Прошли через станцию. Снова встали на эскалатор, он поднял их в вестибюль.

– Налево, – указал Алексеев на дверь с сине-белой табличкой «Милиция».

Впустил девочку первой в маленькую, сумрачную комнату, подвинул ей стул.

Сержанту Лыкову доложил:

– Вот задержал в переходе, продавала печатную продукцию. Пункт второй, одиннадцать–четырнадцать, – добавил для девочки.

Лыков с усилием оторвался от книги, удивленно посмотрел на Алексеева, на девочку, произнося вопросительно: «А-а?», – но без повторений понял, отложил роман и достал из ящика стола папку с листами для протоколов и бланками на уплату штрафа.

– Н-ну, – начал он, пробуя на краю страницы «Рабыни страсти», как пишет ручка, – фамилия, имя, отчество?

Алексеев в это время включил электрический чайник, чтоб заварить себе кофейку.

1998 г.

Понятой

Уж что-что, а поведение милиционеров научился Егоров в последнее время предугадывать с первого взгляда и почти всегда безошибочно. Да и немудрено: подходишь с утра к метро, они тут как тут. Обычно двое высоких, широченных парней с миниатюрными АК на боку, совсем с виду игрушечными. Или не широченные парни и не высокие, без автоматов – разницы особой нет. Милиционер в любом виде милиционер.