Изобличитель. Кровь, золото, собака

– Все равно изыдь! – взревел купец так, что Митька опрометью вылетел в прихожую. – Вот, изволите видеть! Уже в ихнем сопливом классе болтают! А старшие, точно знаю, похаживают тайком в те дома, что и выговорить противно… А все почему? Не дерут их больше. Во времена моей юности гимназеров и розгами драли, и в карцер сажали. А этим устроили… либерализьм. Вон Истомин образование получил, в разных заграницах бывал, так я сам слышал в Купеческом собрании: рассказывал, в Англии до сих пор порют, и не одной розгой – целым пучком. И не где-то там в приходской школе, а в университетах, где обучаются дети самой что ни на есть титулованной аристократии. Ничего, на пользу идет. Вон какую империю себе англичашки сколотили, на полмира. Потому что, если юнца с детства драть, приучается…

– Митрофан Лукич, – удивленно сказал Ахиллес. – Вы что же, хотите сказать, что и у Кафтанова… дом свиданий? Мне его дом показался очень приличным…

– Ну, не целиком чтобы… – сказал Митрофан Лукич, морщась. – Но с полдюжинки квартир и он держит для этих самых целей. Кафтанов – тот еще жук и выгоды своей не упустит. Их же, квартирки такие, можно сдавать, в отличие от обычных жилых, и вовсе поденно. Кумекаете выгоду? И бывает там самая чистая публика, каковой в местах попроще никак нельзя себя обозначать… Это значит, Антон Качурин, своровавши сотни полторы, решил, что он в чистую публику пролез? Ну, я ему, аспиду…

– Митрофан Лукич, – твердо сказал Ахиллес. – Давайте-ка Митьку вернем. Может, у него еще что-то интересное…

– И точно. – Купец немного успокоился. – Митька! – взревел он. – Как лист перед травой!

Вошел Митька, все еще отводя взгляд.

– Вызнал чего еще? – спросил Митрофан Лукич.

– А ругаться не будете, дядюшка? – поинтересовался шустрый отрок.

– Не буду, – сказал Митрофан Лукич. – Если что толковое узнал.

– То-то и оно, что узнал! – Митька повеселел. – Дом приличный, но все ж не настолько, чтобы в подъезде швейцар торчал. А вот дворник, я так рассудил, непременно есть, как же в таком доме без дворника? Обошел я дом, и точно – на задах, рядом с сараями, дворницкая. И дворник там. Ну, поговорили мы с ним про ту квартиру и жильца, можно сказать, по душам… Два месяца назад снял эту квартиру господин Чудов. Литератор. Сказал, что дома ему писать хлопотно – дети малые, младшенький и вовсе еще ползает, кричит целый день, сосредоточиться мешает. Вот он и будет сюда три раза в неделю приходить – поработать без помех часов несколько. Так что вид на жительство в часть являть не следует[19]. Есть такое подозрение, что дворнику он изрядно на лапу сунул, только молчит, борода-лопатой. Мне, сказал, что? Я, как положено, околоточному доложил, тот подумал и говорит: такой Чудов в числе разыскиваемых лиц не значится, так что пусть себе живет. Только, говорит, поглядывай, Ефим. А Ефим мне жалуется: как тут поглядывать, когда он приходит, и верно, по три раза в неделю, но вовсе не в определенные дни. Не торчать же из-за него весь день во дворе как пришитый, своих забот хватает.

Митрофан Лукич вкрадчиво спросил:

– Это что он так с тобой разоткровенничался? Денег я тебе давал не особенно много, на извозчика разве что…

– А ругать не будете?

– А полезное еще есть?

– Есть, – уверенно сказал Митька.

– Тогда не буду. Вали как с моста.

Митька уставился в потолок:

– Да понимаете, дядюшка, Ахиллес Петрович… Я ему сказал, что жильцом этим Охранное отделение интересуется. Многозначительную такую физиономию состроил, про Сибирь намекнул, если станет болтать. Тут он и пустился в откровенность…

Казалось, Митрофана Лукича сейчас хватит удар, но он как-то овладел собой. Страшным шепотом произнес:

– Выдеру, как бог свят… Ты на что замахнулся? Это ж Охранное…

– А кто узнает? – пожал плечами Митька со всей юной беззаботностью. – Не Ефим же расскажет – он напуган был насмерть, не сразу я добился членораздельных показаний… А что? У нас многие в гимназии знают, что старшеклассников порой Охранное за-аген-ту-ри-ва-ет. – Он с явным удовольствием произнес словечко из лексикона настоящих сыщиков. – А мне не раз говорили, что старше своих пятнадцати выгляжу, не пойдет же он туда выяснять, служит при них такой или нет. Вы б его видели… Зато кое-что да узнал. И более того…

Митрофан Лукич, явно собиравшийся все-таки дать племяннику нахлобучку, мгновенно, сразу видно, от этого намерения отказался.

– Что? Более того? – практически хором спросили они с Ахиллесом.

Смущение на Митькином лукавом лице на сей раз явно было наигранным, тут и гадать нечего.