Изобретатель чудовищ

Из клубящегося мрака вырвался уцелевший летун. Часовщик не успел занести свой молот. Навстречу крылатому монстру взметнулась стрела. Ломая крылья, сбитое насмерть чудовище свалилось на крепостную стену.

Кто-то управлялся с баллистой!

— Я убил летуна! Смотрите, это мой первый! — это новичок Мак взялся за ворот взводящего механизма.

— К победе! За Солнце! — прогремел боевой клич.

Сам полководец Северин со стягом форта в руках созывал оставшихся в живых воинов, чтобы добить дрогнувшего врага.

— За Солнце!

— За Солнце!

— За Солнце! — вдохновенно подхватил сотни голосов.

По приказу Северина распахнулись настежь ворота. Войско защитников ледяной крепости, следуя за знаменем с изображением солнца, устремилось на поредевшую орду исчадий Магога. Феликс присоединился к ним. Воины форта крушили своих извечных врагов. Исход штурма был предрешен. Монстров поднимали на копья, летуны исчезли и больше не показывались.

Костяным жезлом, покрытым колючими отростками, Исидор сбил с ног прыгнувшего на него пехотинца и продолжал молотить его без остановки, как будто хотел размазать по льду. Острые кости жезла впивались в извивающееся тело нежити, вырывая из него куски.

Со стен крепости, возвещая победу, трубы заиграли отбой.

Феликс крепко схватил Исидора за локоть:

— Все кончено, успокойся! Что с тобой?

Прикосновение точно парализовало ученого. Ученый в шоке глядел на растерзанное, превращенное в кровавое месиво тело монстра.

— Это сделал я? Что на меня нашло?!

— Битва закончилась, Исидор. Все закончилось! Пойдем. Вроде бы у Седоуса была припасена фляжка со спиртом, тебе не повредит глоток-другой.

Защитники форта стаскивали в кучу трупы Магоговых тварей, чтобы их сжечь. Для воинов, сложивших головы за ледяной форт, были возведены погребальные костры. Победа обошлась недешевой ценой.

— Задали мы этим ублюдкам! — радовались победители.

— Такого мощного штурма не было лет сто!..

— Славно! Они нескоро оправятся!

Возле баллисты Седоус угощал из своей фляги Мака. Угрюмый и растрепанный кот Одноглазый теребил крыло мертвого летуна.

Орхидея так и стояла на коленях возле Лавра, обеими руками поддерживая его голову. Ее любимый уходил в иной мир и прощался с ней:

— Первый раз вижу тебя плачущей, Орхидея. Ты такая сильная, оставайся всегда такой — пусть это будут последние слезы в твоей жизни.

Орхидея тихо плакала. Они с Лавром больше не пытались скрывать, что любят друг друга. Несколько разведчиков окружили их и лишь теперь начали догадываться, что между командиром и Орхидеей было нечто большее, чем обычное боевое братство.

— Не ты должен был умереть, Лавр, а я, — шептала девушка. — Ты принял на себя удар, который предназначался мне!

— Я старался быть справедливым… Сегодня я первый раз поступил не так, как был должен… Я так хотел…. Я всегда хотел защитить тебя, Орхидея.

Орхидея обняла Лавра, положив голову ему на грудь. Она запоминала, как бьется его сердце. Ее муж умолк и навсегда закрыл глаза.

Разведчики уложили командира на плащ и понесли к лестнице, ведущей во внутренний двор. Во дворе в длинном ряду, точно в строю, ожидая погребального огня, лежали тела погибших.

Но прежде чем с почетом проводить их в последний путь, обитателям форта предстояло избавиться от трупов чудовищ. Их сволокли в огромную, вызывающую омерзение груду за воротами форта. Когда дело было сделано, останки нежити щедро облили горючей жидкостью и подожгли. Над курганом мертвецов заклубился удушливый дым. Черным столбом он вздымался над фортом, теряясь в непроницаемой тьме подземного свода.

Затем воины форта смогли справить тризну по своим погибшим. Посреди двора воины сложили большие прямоугольные щиты, на которых расставили кувшины и блюда. Выжившие в бою безмолвно расселись на шкурах. Феликсу тоже дали место за этим походным столом, возле него расположились Исидор, часовщик и Тим.

В глубокой тишине полководец Северин произнес:

— У Ледяного форта нет стен прочнее, чем ваше мужество. У форта нет оружия грознее, чем ваша храбрость. Ваши души — огонь, и огонь примет ваши тела.

Краткая речь полководца была единственной, прозвучавшей над убитыми. Форт привык хоронить павших, и не было смысла ожидать долгих проводов и пышных обрядов. Северин скорбно и торжественно двинулся с факелом от погибшего к погибшему.

После полководец вернулся к щитам, на которых была расставлена снедь, и наполнил чашу. Увидев это, воины тоже разлили по чашам спирт.

— Мы победили, и настало время для празднества, — провозгласил Северин. — Еще не догорели погребальные костры, но наш дух не сломлен. Поешьте и наберитесь сил после сражения. Цените время мира, оно достается нам дорого.

Уставшие воины принялись за еду. Многие потеряли в сражении близких, но в крепости веками сложилась привычка к потерям. Воинов поддерживала мысль, что нужно жить и сражаться дальше.

Утолив первый голод, разогретые спиртным, воины стали вставать с места для застольной беседы. Седоус подошел к Маку:

— А ты неплохо справлялся с баллистой, приятель! Ты всадил в бок летуна стрелу, превосходное зрелище. Правда, вот радиус обстрела у ваших баллист маловат.