Изобретение Мореля. План побега. Сон про героев

Настал момент опровергнуть вторую клевету. Это ложь, будто я выдумал, что Ирен дала обещание выйти за меня замуж. Это чудовищная ложь, будто я отправляюсь на Чертов остров, желая помучить Энрике. Вообрази мое положение, я должен терпеть наговоры, не имея права воскликнуть: спросите у Ирен! Я поклялся ей, что ничего не скажу до возвращения Энрике, до тех пор, пока она не объяснится сама, при личной встрече. Ирен боится, что такая весть, принесенная кем-то другим, его слишком ранит. Если ты с ней заговоришь, а меня не будет рядом, чтобы защититься, она решит, что я не оценил подобной деликатности. Однако заботы Ирен до такой степени стали и моими заботами, что, хотя и желая всюду и везде быть достойным ее чувств, я задумывался порой, а надо ли в данном случае неукоснительно хранить верность клятве. Действительно, если мы намереваемся сделать так, чтобы Энрике избежал излишних страданий, должен ли я позволить, чтобы он вслепую, мечтая о счастье вернуться к любимой, отправился навстречу горькому прозрению?………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………..

Ты считаешь, я поеду, чтобы мучить Энрике. Мои благородные чувства – предлог; в действительности это удовольствие бить лежачего. Не надейся, что я прощу того, кто выдумал подобную низость. Знаю, это не ты. Ты повторяешь то, что тебе сказали. Понимаю также, что найду того, кто меня оговорил – мои слова слышали немногие. Все они нам знакомы. Все принадлежат к нашей семье. Поэтому я полагал, что могу им доверять. Забывал, что с ними нельзя говорить откровенно. В нашей семье уже нет людей свободных, только орудия Пьера, орудия ненависти. Я стараюсь об этом забыть. Не в моих привычках жить постоянной войной.

Зачем я поеду?

Так приказал Пьер. Ты хочешь увидеть Энрике, а он мечтает вернуться. (Я не одобряю поступки Энрике и его образ мыслей. Однако ненависти к нему, на какую ты намекаешь, у меня нет.) Если я не поеду, все затянется надолго; охотников до тропиков, тюрьмы, болезней сложно отыскать. Я не рассчитываю на жалкие победы, ничем не ослеплен. Знаю, что иду на жертвы (чего ты – говорю об этом с горечью – признавать не желаешь). Если это истерзало того, кто только мнил себя любимым, какие мучения ожидают того, кто любим? Одно утешает: у меня впереди все, а его ничего не ждет.