Изобретение науки. Новая история научной революции

В литературе часто используют стандартную фразу: «Галилей направил телескоп на небо». Разумеется, направил – осенью 1609 г. В Англии Хэрриот сделал то же самое на четыре месяца раньше, чем Галилей (его телескоп имел увеличение 6х){459}. Загадочными кажутся огромные усилия, приложенные Галилеем для совершенствования телескопа, – на своем оборудовании он отшлифовал две сотни линз, чтобы изготовить десять телескопов с увеличением 20х и больше. Необычность этих десяти телескопов заключалась в том, что они были слишком сильны для обычного применения в военном деле. Поле зрения у них было крошечным – Галилей мог наблюдать только часть Луны. Если держать их руками, они дрожали, и любой объект выскальзывал из поля зрения: им требовалась подставка наподобие треноги.

Откуда нам известно, что телескоп Галилея был слишком хорош и поэтому непригоден для применения в военном деле и мореплавании? Если вы смотрите на корабли в море, то радиус кривизны земного шара ограничивает видимость линией горизонта. С высоты 24 футов горизонт находится на расстоянии 6 миль: максимальное расстояние, с которого один впередсмотрящий на судне может увидеть другого, не превышает 12 миль. Практическая дальность стрельбы из пушки составляла около одной мили, и поэтому для сухопутных сражений улучшить видимость требовалось именно на этой дистанции. В 1636 г., уже в конце жизни, Галилей вступил в переговоры с голландцами. Он предлагал вычислять долготу с помощью лун Юпитера, используя их в качестве часов (надежный морской хронометр был изобретен только в 1761). В то время в Нидерландах не было ни одного телескопа с 20-кратным увеличением – в отличие от большого числа превосходных инструментов, подходящих для применения в морском и военном деле{460}. Если бы у телескопов с 20-кратным увеличением имелось практическое применение, голландцы изготовили бы и их[171]. Таким образом, совершенно очевидно, что Галилей превратил свой телескоп в инструмент, пригодный для единственной цели – наблюдения за небом. То есть превратил телескоп в научный инструмент. Остальные, в том числе Хэрриот, пытались его догнать.

В данном случае очень важно различать влияние телескопа и микроскопа. Два этих устройства, в сущности, идентичны – имея телескоп, Галилей мог, например, с его помощью изучать мух. Впоследствии он изобрел более совершенный настольный инструмент и исследовал, как мухи ползут вверх по стеклу. Однако первая публикация с описанием того, что можно увидеть в микроскоп, один лист большого формата под названием «Улей» (о пчелах, в честь папы Урбана VIII, символом семьи которого, Барберини, считалась пчела), появилась только в 1625 г., а первым серьезным изданием стала «Микрография» (Micrographia) Гука в 1665 г.{461} Телескоп изменил астрономию буквально в одночасье, тогда как микроскоп утверждался медленно (и к концу столетия от него отказались){462}. Причина проста: в астрономии существовала общепризнанная теория, а наблюдаемое в телескоп противоречило ей. Астрономам не приходило в голову сомневаться насчет важности телескопа для их науки. Микроскоп же сделал видимым доселе неизвестный мир, и было очень трудно понять, как новые сведения, полученные с его помощью, соотносятся с уже имеющимся знанием. Телескоп напрямую затрагивал вопросы, которые уже обсуждались; микроскоп открыл новые области исследования, значение которых для текущих проблем не было очевидно. Тот факт, что телескоп сразу завоевал признание, а микроскоп оставался в тени, служит одним из признаков того, что научная революция имеет все основания называться революцией – то есть бунтом против существующего порядка вещей. И телескоп, и микроскоп открывали новые знания, но в XVII в. только телескоп непосредственно угрожал существующему порядку.