Изобретение науки. Новая история научной революции

Согласно представлениям ортодоксального христианства (по крайней мере, до Паскаля), Вселенная создана для того, чтобы стать домом для человечества. Солнце предназначено для того, чтобы давать свет и тепло днем, а Луна и звезды – свет ночью. Существовало идеальное соответствие между макрокосмом (всей Вселенной) и микрокосмом (маленьким миром человеческого тела). Они были созданы друг для друга. Грехопадение отчасти разрушило эту идеальную конструкцию, вынудив человеческие существа работать, чтобы жить; тем не менее мы по-прежнему можем видеть изначальную архитектуру Вселенной. Для поддержки таких взглядов можно привлечь учение Платона, согласно которому Вселенная была создана божественным творцом, Демиургом, – и действительно, идея микрокосма и макрокосма позаимствована из неоплатонизма. Но даже философия Аристотеля, который считал Вселенную вечной, полагала, что человеческие существа обладают всем необходимым для ее познания.

Ориентация на человека не ограничивалась измерениями. Увеличительные стекла были известны древним грекам, а очки использовались с XIII в. Но линзы применяли для исправления плохого зрения, а не для того, чтобы увидеть нечто, недоступное человеку с хорошим зрением. В данном случае также действовало допущение, что Бог дал нам глаза, которые, будучи здоровыми, вполне пригодны для наших целей[183]. Более того, человеческие существа были сотворены по образу и подобию Бога: эта точка зрения вряд ли совместима с идеей несовершенства их органов чувств.

Приблизительно за полстолетия, с 1610 по 1665 г., эта приятная картина Вселенной как дома для человечества, или продолжения Рая, была окончательно разрушена, а с ней и представление о человеке как мере всех вещей. Эта трансформация имела три взаимосвязанных составляющих: во-первых, человечество было изгнано из центра Вселенной, что предполагало возможность жизни в других местах; во-вторых, нарушилось соответствие между макрокосмом и микрокосмом, так что Вселенная уже не была создана так, чтобы подходить нам; в-третьих, размер стал относительным, а масштаб произвольным – звезды превратились в снежинки, а снежинки стали звездами{499}. Эта грандиозная трансформация не привлекла должного внимания, поскольку не имела названия – его нет и до сих пор, поскольку это три трансформации, объединенные в одну.

На самом деле у всех трех была одна причина: телескоп, оказывавший одинаковое влияние на всех, кто в него смотрел. Вот, например, одно из первых появлений слова «телескоп» в английском языке в религиозном трактате времен гражданской войны в Англии:

Когда этот рассудительный, честный Меркурий [то есть еженедельное письмо с новостями] попал мне в руки, я полагаю не слишком большой Ошибкой, если я уделяю ему внимание, которого иногда удостаиваются даже занимательные Памфлеты: должен признаться, что для меня это было нечто вроде Бальзама для глаз, поскольку прежде я смотрел в Перспективу [то есть телескоп] не с той стороны, и злоупотребления наших валлийских Священников, оправдывавшихся именами Святых, казались всего лишь маленькими Атомами на огромном сияющем Солнце. Эта Книга – новый Телескоп; она открывает то, что мы не могли видеть раньше; и Пятна на этой Духовной Луне есть Горы{500}.