Изобретение науки. Новая история научной революции

Это было через сорок лет после того, как Коперник опубликовал свой трактат «О вращении небесных сфер». Его новая астрономия обладала очевидными преимуществами перед общепризнанной астрономией Птолемея. Платон и Аристотель считали, что все движения в небе должны быть круговыми и неизменными, и, как мы уже видели, в эпоху Возрождения некоторые философы (например, Джироламо Фракасторо (1477–1553), который впервые серьезно задумался о заразных болезнях) по-прежнему пытались построить простую модель мира, состоящую из сфер, вложенных друг в друга и имеющих общий центр. Но, несмотря на все старания, им не удавалось получить модели, согласующиеся с тем, что происходило в небе. Птолемей смог создать систему, которая точно предсказывала движение небесных тел. В его системе – так же, как у Платона и Аристотеля, – Луна, Солнце и все остальные планеты вращались вокруг Земли, но для точного описания движения этих небесных тел использовалась сложная система деферентов (кругов), эпициклов (кругов, движущихся по кругу), эксцентриситетов (кругов, вращающихся вокруг смещенного центра) и эквантов. Эквант был способом ускорить и замедлить движение небесного тела, измеряя его движения не из центра круга, а из другой точки. Из этой точки движение можно было описать (ошибочно) как равномерное; это был способ обхитрить фундаментальный принцип философии, заключающийся в том, что движения в небе должны быть круговыми и неизменными. (Для тех, кто строго придерживался теории Аристотеля, даже эпицикл был обманом, поскольку они хотели, чтобы все круговые движения имели общий центр.)

Коперник предложил отказаться от эквантов и убрать эпициклы для всех планет, расположенных от Солнца дальше, чем Земля, продемонстрировав, как движение Земли создает кажущееся движение небесного тела, эквивалентное эпициклу. Коперник также утверждал, что его теория предпочтительнее, потому что более строго определяет характеристики системы в целом. Последователи Птолемея, например, не могли точно сказать, что ближе к Земле, Венера или Солнце (правильный ответ, в наших терминах, – иногда Солнце, иногда Венера, – но для системы Птолемея это было неприемлемо), тогда как система Коперника устанавливала строгий порядок среди небесных тел{334}.

Раньше я думал, что Коперник инициировал интеллектуальную революцию – недаром Томас Кун назвал свою первую книгу «Коперниканская революция» (The Copernican Revolution, 1957). Но в этом отношении Кун ошибался. Астрономы всей Европы с большим интересом отнеслись к идеям Коперника, но почти все, за редким исключением, считали очевидным, что теория движущейся Земли неверна. Если бы Земля двигалась, мы бы это чувствовали; мы же чувствуем ветер, дующий в лицо. Предмет, падающий с высокой башни, отклонялся бы к западу. Ядро, выпущенное из пушки на запад, пролетело бы дальше, чем выпущенное на восток. Поскольку ничего такого не наблюдалось, ведущие астрономы – Эразм Рейнгольд (1511–1553), Михаэль Местлин (1550–1631), Тихо Браге (1546–1601), Христофор Клавий (1538–1612) и Джованни Маджини (1555–1617) – были уверены, что Коперник ошибается. Тем не менее они восхищались простотой его метода вычислений и вдохновлялись мыслью о возможности отказа от эквантов. Все сохранившиеся экземпляры первого (1543) и второго (1566) изданий трактата «О вращении небесных сфер» в настоящее время тщательно изучены, чтобы выявить все комментарии на полях, оставленные первыми читателями. В результате мы с большой достоверностью можем сказать, что им нравилось, а что нет, что они считали правдоподобным, а что невероятным{335}. Им нравился математический аппарат Коперника, но они не рассматривали его в качестве научной истины. Они читали трактат, следуя рекомендациям вступительного письма (теперь мы знаем, что оно было написано Озиандером и включено в книгу без разрешения Коперника), то есть как чисто гипотетическую конструкцию.

Насколько нам известно, в 1583 г. во всей Европе нашлось только три прославленных астронома, которые согласились с утверждением Коперника, что Земля вращается вокруг Солнца: в Германии Христоф Ротман (он не публиковал своих работ и в конечном итоге отказался от теории Коперника), в Италии Джованни Бенедетти (в 1585 г. он опубликовал несколько фраз, посвященных этому вопросу), а в Англии Томас Диггес (который в 1576 г. опубликовал работу, поддерживавшую теорию Коперника)[136]. Таким образом, преподаватели Оксфорда должны были испытать шок, услышав речи этого странного итальянца, который подскакивал, приседал, хихикал и тараторил, защищая систему Коперника как буквальную истину.