Изобретение (СИ)

Ему оставалось лишь ждать. Ждать, отсчитывая дни. Ждать, день за днем совершая, как ритуал, одну и ту же работу: проверять показания приборов, совершать расчеты, измерять показатели здоровья. Ждать, превратившись в робота, в механизм, без эмоций и ощущений. Уходить от всего этого в прекрасные моменты гибернации и на время все забывать. Затем просыпаться и снова ждать, ждать, ждать…

За эти несколько минут, пока он лежал в капсуле, к нему постепенно возвращались тяжелые воспоминания.

Уже почти два года они бороздили космос.

Если ничего нештатного не произошло, и его разбудили в нужное время, то сегодня должен быть год, как они находились в невесомости, перемещаясь в пространстве с колоссальной скоростью.

Находясь здесь, никто из них не чувствовал этого перемещения, не ощущал этого безумно быстрого движения. Из иллюминаторов они видели лишь бесконечную тьму.

Казалось, что они просто находятся в неподвижном состоянии, словно застряв в паутине мрака. И только показания приборов указывали на то, что космонавты стремительно двигались к конечной цели.

Но где он, этот конец?..

Последующий день не отличался от предыдущего, и, как бы это ни наводило тоску, все члены экипажа понимали, что это однообразие означало отсутствие нештатных ситуаций, а значит, экспедиция продолжалась, и конечная цель становилась ближе.

Такого спокойствия, однако, не было полтора года назад, когда случилась первая и, на сей момент, последняя неисправность. Тогда каждый думал, что лучше уж все было бы однообразным.

В тот время корабль еще только набирал скорость, когда внезапно, по каким-то неизвестным причинам, возникла ошибка в программе посадочного модуля. Компьютер ракеты начал полагать, что сработала команда отмены отстыковки модуля, будто кто-то из экипажа специально вызвал это опцию внутри корабля. Однако, естественно, никто из космонавтов не делал этого.

Отмена посадки означала, что экипаж, прибыв на орбиту Земли, не сможет начать действия по отстыковке и посадке, а значит, никогда не достигнет поверхности планеты. Можно было бы посадить модуль вручную, но это сулило непредсказуемые результаты.

Ситуация осложнялась тем, что чем больше корабль отдалялся от планеты, тем дольше приходилось ждать ответного сообщения из Центра управления. Программистам необходимо было как можно скорее зафиксировать причину сбоя и устранить ее. Если проблема не была бы решена в одном сообщении, экипажу нужно было бы ждать повторного ответа еще два года, и в таком случае необходимо было бы завершать дальнейший полет к Земле и разворачивать корабль обратно на Мету.

К счастью, программисты придумали решение проблемы: с помощью нескольких строчек кода система, получая сигналы об отмене, попросту игнорировала их. При этом все другие ее области функционировали в штатном режиме.

Путникам невероятно повезло, что эта ошибка возникла в первой половине полета. Если проблема возникла бы позже, пришлось бы развернуть корабль, так как искать решение самим было бы небезопасно.

В любой из дней полета могли бы произойти такие погрешности, которые означали бы конец экспедиции. И хоть схожесть дней действовала угнетающе, путь все еще продолжался. Показатели защиты от радиации и космической пыли были в пределах нормы, стабильно работали системы энерго- и жизнеобеспечения, безошибочно функционировали бортовые компьютеры.

Эофос, вершина изобретательной человеческой мысли, совершеннейшее детище метанианской цивилизации, продолжал путь к цели.

Крышка начала подниматься, и вскоре Л увидел склонившееся над ним расплывчатое лицо Джима Коллинза.

— Доброе утро, — негромко произнес он и улыбнулся. — Как спалось?

Его мягкий тембр голоса всегда успокаивал и располагал к себе. В любой сложной ситуации Джим всегда сохранял стойкость и здравый рассудок — неотъемлемые качества любого астронавта. Эти же качества стали основой для овладения им профессии хирурга перед тем, как углубиться в космическую отрасль.

Основная его роль в этой экспедиции заключалась в проверке состояния здоровья своих коллег и выявление возможных отклонений организма в условиях нагрузок.

Возможно, эта профессия и повлияла на выработку такого голоса и манеры поведения, которые всегда располагали другого человека — пациента — к доверию.

— Спасибо, неплохо. Ну что, мы прилетели? — попытался шутить Л.

— Пока нет, но нужно немножко подождать, — усмехнулся Джим, поднимая спинку капсулы, чтобы Л принял сидячее положение.

Безмятежное лицо Коллинза не менялось, однако, взглянув на него, Л даже без очков понял по его глазам, что что-то не так.

— Что-то серьезное, Джим? — нахмурился он.

— Проблема, — произнес тот, не меняя выражения лица. — Непростая, но ожидаемая.

Он помог Л освободиться от ремней, и руки последнего тут же стали подниматься вверх из-за невесомости. Л сцепил их в замок.

— Но это потом, — продолжал Джим. — Сейчас адаптация.