Изобретение театра

Россия фашизируется, и уже давно. Говорят о «бездействии властей». Не стоит тратиться. Власти не бездействуют. Они ПОДДЕРЖИВАЮТ нацистскую игру уже тем, что суды оправдывают злодеев, называя их всего лишь «хулиганами», а нападающие с оружием в руках на людей с неславянской внешностью квалифицируются как «патриоты». На нас дышит перегаром старая мюнхенская пивная. Гитлер хихикает из преисподней и потирает ручонки.

Вот в какой обстановочке мы отмечали 60-летие с момента окончания войны. Святая Победа над фашизмом сегодня осквернена и смазана многократно. И это преступление против человечности взывает к новым Нюрнбергам, но тщетно.

«Нажравшись выкриков победных» (строчка из стихотворения Булата Окуджавы), мы склоняем головы в память о павших героях-антифашистах и твердим, кусая до крови губу, симоновское «Если дорог тебе твой дом…»

Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта

Постановка Марка Розовского

Сценография и костюмы Татьяны Швец

Премьера – апрель 1996 г.

Шекспир во время чумы. Установочная беседа перед началом репетиций

Господа артисты, поздравляю вас с выпавшим на вашу голову счастьем – нам предстоит работа над «Ромео и Джульеттой» Шекспира, ведь это одна из лучших пьес этого гениального автора, одна из самых кассовых пьес мирового репертуара, одно из тех чудес света, которым в силу их явности может гордиться человечество. Да, счастье, – и вы его скоро почувствуете, – но еще это будет и большое мучение, страшное испытание – и вы так же скоро поймете, что я тут ничего не преувеличиваю. Это испытание и для всего нашего театра, и для каждого из нас в отдельности – на зрелость, на свободу художественного изъявления, на щекочущую потребность делать искусство, не очень отчетливо зная, как его делать. Я хочу сказать, что мы все сейчас должны испытать этакий здоровый испуг перед Шекспиром, мы должны очень взволноваться на тему – получится у нас или не получится?.. И мы должны, мы просто обязаны преодолеть этот нормальный страх, эту свою кажущуюся немощь, потому что на вершину с большим удовольствием взбирается тот, кто знает ужас полета в пропасть. Шекспир, как, впрочем, и Чехов, будет для театра знаком его качества – если этот парень станет для нас «своим», мы тоже, как и он, сделаемся гениальными. Впрочем, у нас уже нет другого выхода и хочешь не хочешь, а придется… Так что взбодритесь: нам всем придется прыгать с самолета, кто с парашютом, кто – без, а до земли долетит каждый… Нет-нет, я не пугаю, я просто зову вас к безумию, к смелости, точнее – к профессии, уровень которой придется в очередной раз проверить…

Шекспир написал эту пьесу в 1595 году. То есть ровно 400 лет назад.

Человечество могло бы праздновать этот юбилей и, может быть, этот юбилей ему, человечеству, был бы гораздо полезнее, чем многие другие.

Я просто убежден, что пропустив этот юбилей, человечество лишний раз доказало свою глуповатость и глуховатость, ибо оно, как всегда, не слышит своих пророков, не знает, не хочет знать про себя главное.

А главное как раз в том, ПРО ЧТО написана эта пьеса в далеком от нас 1595 году.

Во-первых, она написана про нас.

Во-вторых, эта пьеса написана на веки вечные.

Что значит «про нас»?.. Уж не хотим ли мы на этом основании поставить ее в этаком «хиппово-джинсовом» стиле?.. Почему бы не сделать этакую провокацию – переодеть всех персонажей в современные костюмы, врубить на полную мощность музыку «Биттлз» или, скажем, какую-нибудь другую, пусть даже хорошую, очень хорошую, очень «крутую» попсу или психоделику пополам с технотоникой, включить в спектакль три кило эротики и два пуда секса, благо насилия можно набрать еще больше – и можно такую постановку с танцами-банцами, дымами и спецэффектами, считать «самострелялкой», обреченной на успех. «Ромео и Джульетта» не раз подвергались таким прочтениям – это все не ново, если не сказать старо… я бы даже добавил – пошло.

Мы двинемся другой дорогой.

Традиционной.