Изольда

Малика на секунду замерла, встав перед зеркалом и внимательно глядя себе в глаза. Потом, задумчиво проведя редким гребнем по волосам, тяжело вздохнула и, больше не смотря на свое отражение, в который раз прошлась по кабинету, меряя его шагами из конца в конец. Со стороны такое хаотичное движение почему-то всегда выглядит забавно: человек ведет себя как неутомимая белка в колесе или тигр, насильно вырванный из родной среды и посаженный в тесную клетку; вот только самому ему при этом не смешно!..

Обхватив плечи руками, девушка снова пересекла небольшое пространство кабинета, смахнула пыль с настенного панно из китайской соломки, поправила висящую рядом французскую акварель, развернулась, дошла до другой стены, потрогала упругие листья лианы, свисающие из кашпо, и опять двинулась обратно.

Она совершила ужасную, непоправимую ошибку. Ее карьера погибла, и ей некого винить в случившемся, кроме себя самой! Горько вздохнув и облизав пересохшие губы, Малика на секунду застыла посреди комнаты, невидящим взглядом уставившись в окно, но тотчас снова сорвалась с места и зашагала по привычному кругу: от стены к стене, потом к окошку, от него – к двери, и все сначала. Она, безусловно, виновата – позволила чувствам взять верх над разумом, потеряла контроль над ситуацией, выставила себя в дурном свете! Теперь никто не захочет иметь с Маликой дела, ей придется передать свои полномочия кому-то другому и уйти из ресторана, забыть об этом бизнесе и надеждах на счастливое будущее! Да, теперь Арсений никогда не женится на ней!..

Эта мысль неприятно уколола Малику, и шоколадные глаза девушки тут же наполнились слезами. Всхлипнув, она опрометью кинулась в ванную комнату, на ходу освобождаясь от белого пиджака. Как хорошо, что они с Арсением продумали этот вопрос и настояли на необходимости маленькой пристройки к кабинету, а то сейчас пришлось бы бежать через весь коридор в душевой отсек, рыдая и размазывая тушь на глазах у изумленного персонала! Нет, только не это! Пусть у нее все плохо, но окружающим незачем знать такие подробности.

Умывшись, Малика чуть-чуть успокоилась и, вернувшись в кабинет, уселась за стол, пододвинув к себе стопку документов. Пиджак девушка не стала застегивать до конца, позволив себе чуть более смелое декольте, чем обычно. Все равно она одна – наедине с накладными, актами, договорами и расписками. Что ж, если ее уволят, то в ее папках будет идеальный порядок. Никто не скажет, что у Малики Маевой плохо велись дела. Она всегда была добросовестной и прилежной, ее не в чем упрекнуть!

Всхлипнув, девушка потерла виски костяшками пальцев и, сделав глубокий вдох, задержала дыхание. Сегодня у нее очень тяжелый день, срочно надо успокоиться и перестать себя накручивать. Может быть, еще все обойдется… В конце концов, ничего страшного не произошло: да, она поругалась с клиенткой, но другие посетители не слышали ни слова из их разговора, Малика говорила шепотом… Правда, у этой стервы из рук выпал бокал, и, когда он грохнулся на пол, кто-то, конечно же, оглянулся на шум. Ну и что? Не считать же каждую упавшую вилку или чашку скандалом! А появление Виктора Андреевича и вовсе затушило искорку ссоры, вот уж кто умеет превратить грязь в золото!

Малика задумчиво откинулась на спинку своего любимого кресла и, как пружинку, распрямив длинную кудрявую прядку, осторожно намотала ее на палец. Итак, чего или кого следует опасаться? Не посетителей – если кто-то что-то и видел, то вряд ли понял, что именно случилось. На персонал, естественно, можно не обращать внимания: если на то пошло, у каждого в работе бывают огрехи, и только дурак решится кинуть в нее камень! Арсений никогда не пойдет против, потому что чувствует свою вину… Вспыхнув, Малика нервно ударила ладошкой по столу. Из-за него и случилась эта безобразная сцена – из-за него и той девки! Но именно поэтому Арсений точно не станет ни о чем вспоминать. И Марианна, если не дура, не полезет качать права – девушка досадливо скривилась, мысленно произнеся имя соперницы. А значит, остается только один человек, которого ей надо бояться, – Виктор Андреевич Зарецкий.

С трудом выдвинув верхний ящик стола, Малика взяла тонкую розовую папочку с бумагами и внимательно просмотрела каждый документ. Договоры, накладные, расписки, и в какую бумажку ни загляни – везде одна и та же дата, будущая среда. В этот день в «Заречье» состоится банкет, посвященный пятидесятилетию великого певца Нурлана Амангалиева и двадцатипятилетию его сольной карьеры. Это не просто день рождения, это – важное событие в мировой культурной жизни! Меньше чем через неделю здесь соберется весь цвет столицы, сюда стекутся самые богатые и яркие люди Москвы, а также гости с разных концов света! Только она, Малика, сможет справиться с этой сложной задачей: подготовить праздничную программу вечера, обеспечить достойное угощение со множеством сменных блюд и вариаций первого и второго, продумать и осуществить музыкальное оформление, реализовать желания хозяина и гостей. Спрашивается, кто будет всем заниматься, если ее уволят?.. Слишком короткий срок, чтобы рисковать успехом мероприятия. Она нужна Зарецкому не меньше, чем он ей.

Аккуратно сложив документы в прозрачную розовую папку и сунув ее назад в стол, Малика медленно выпрямилась и потянулась всем телом, запрокинув голову. Что ж, все нормально, ей не о чем волноваться. Даже если Виктор Андреевич решил ее уволить сразу же после банкета, то вряд ли исполнит свое намерение: победителей не судят, а она, Малика, лучший управляющий за все время существования этого ресторана. И она устроит Нурлану такой шикарный бенефис, что знаменитый певец будет вспоминать ее до конца жизни! Малика продумает каждую деталь, и торжество пройдет без сучка без задоринки, как по маслу! После этого господа Зарецкие вынуждены будут считаться с ней. Оба – и отец, и сын.

…Через час дверь кабинета Малики без стука распахнулась, и на пороге возникла тяжеловесная фигура Виктора Андреевича Зарецкого. Улыбаясь и довольно потирая руки, он прошел прямо к столу и опустился в кожаное кресло напротив девушки.

– Ну ты даешь, дорогая!.. Ты меня, конечно, удивила… Ну ладно, все уже в порядке. Клиентка не сердится и согласна принять твои извинения, так что иди и расшаркивайся перед ней. Надеюсь, мне не надо тебя учить, что и как говорить? – Босс отечески похлопал Малику по плечу и сел, вольготно закинув ногу на ногу.

Серые, как асфальт после дождя, глаза Виктора Андреевича не мигая уставились на девушку, но она только равнодушно пожала плечами, нарочито не замечая пристальной мужской заботы. Малика разглядела явный интерес Зарецкого к своему декольте и, усмехнувшись про себя, приняла к сведению; обиженно надув губки, она вдруг выпрямилась, как струна, и всем корпусом подалась вперед, ее белоснежная грудь с милой ложбинкой еще откровеннее открылась глазам босса. Но, словно не видя того, девушка страстно заломила руки, хрустнув пальцами от усердия.

– Виктор Андреевич, это она должна извиниться, а мне просить прощения не за что. – На лице Зарецкого появилось изумленное выражение, и Малика едва не рассмеялась, но вовремя сдержалась. – Эта женщина – скандалистка, она не в первый раз устраивает сцены в «Заречье»… Я всегда старалась угодить ей, но сегодня… Я хотела предотвратить скандал, Арсений помешал. Не знаю, в чем дело. Ваш сын пришел в ярость, увидев… клиентку… Может, они… знакомы?

Малика по-детски широко распахнула прекрасные темные глаза и с мольбой уставила их на Виктора Андреевича; так малыши таращатся на игрушки в витринах и сладости в кондитерской. Вот теперь старший Зарецкий смотрит на нее с легкой жалостью, как на больную, искренне веря в наивность и неопытность собеседницы, и в то же время без конца скользит взглядом за вырез ее пиджака!.. Пусть он считает ее легковерной дурочкой, не понимающей, что общего может быть у Арсения с Марианной; так лучше для Малики, теперь разговор быстро перейдет от опасного предмета к пустякам.

– Это просто клиентка, Арсений едва знает ее! – голос Виктора Андреевича взлетел на пол-октавы вверх и несолидно зазвенел в тишине кабинета. – Ну хорошо, если это вина Марианны, я еще раз переговорю с ней. Однако ты должна понимать, Малика, что посетители нашего ресторана имеют право на повышенное внимание, они платят деньги – и немалые, заметь! – за то, чтобы к ним относились уважительно, с почтением, и мы не можем вести себя так, как заблагорассудится… В этой ситуации, как я понял, виноват Арсений, я с ним лично поговорю, но и ты не забывай, что на тебе лежит такая ответственность…

Ну все, очередная проповедь началась. Согласно кивая каждому слову Зарецкого, Малика привычно отрешилась от ситуации и погрузилась в свои мысли. Она оказалась права – сколько раз ей повторялось, что она в «Заречье» никто, ноль без палочки, и что должность ей дали за красивые глазки, и найти ей равноценную замену – раз плюнуть! Однако что же получается? В первом же бою за свою независимость она одержала полную победу! Еще вчера Малика даже подумать не могла о подобной ситуации: чтобы она невежливо обошлась с клиенткой и не извинилась перед ней? Но она так и поступила, и что еще хуже – не подчинилась прямому указанию начальства, не стала просить прощения… Но она рада, что все произошло именно так, а не иначе. Малика многое поняла, доказывая свою правоту. С этого дня она никому не позволит помыкать собой как девчонкой.

– Да, кстати, у меня к тебе важное дело, – покопавшись в узкой замшевой борсетке, Виктор Андреевич извлек на свет тонкий рулон бумаги и, развернув его, продемонстрировал девушке стопку живописных плакатов с нарядным Нурланом. – Вот, возьми и развесь их везде: на двери в «Заречье», в туалетах, на стоянке, возле автобусной остановки… В общем, где только можно, поняла?..

Виктор Андреевич любовно погладил афишу, похожую на красочный кусок моющихся обоев, щелкнул по всей стопке и подмигнул Малике, однако тотчас же замялся и отвел взгляд от ее удивленно вскинутой брови. Недоумение на лице собеседницы было столь явным, что Зарецкий смутился, к тому же его глаза снова скользнули на ее высокую грудь, задержавшись в ложбинке, а когда девушка поймала босса на этом, мужчина и вовсе смешался. Откашлявшись, он положил плакаты на стол и тяжело поднялся с кресла.

– Ну, или пусть твои девочки из персонала этим займутся, правда, дело нехитрое. А для тебя – другое задание. Вечером я встречаю Нурлана, и чтобы, когда бы мы ни приехали в ресторан, ты нас встретила ужином, поняла? Закуски, горячее, вино – все как положено. Ну, не мне тебя учить, конечно!..

Конечно, она и сама знает, что делать. С облегчением вздохнув, Малика проводила Зарецкого задумчивым взглядом, медленно подтянула к себе за уголок плакат и с любопытством уставилась на певца. Что ж, недурен собой. Интересный немолодой мужчина, костюм из тонкой бежевой ткани отлично смотрится на его крепенькой фигуре, галстук, правда, чуть пестроват, но в общем впечатление самое хорошее. Особенно Малике нравятся глаза Нурлана – раскосые и прикрытые тяжелыми веками, как у большинства казахов, однако удивительно ясные, блестящие, похожие на маленькие черные сливы! В такого и сейчас можно влюбиться, а раньше он, наверное, был совершенно неотразим!..

Машинально поглаживая пальцем яркий галстук певца, Малика подвинула к себе плоский черный телефон, быстро набрала нужную комбинацию цифр и, прижав трубку к уху, снова обежала глазами весь плакат, стараясь углядеть на нем какую-нибудь пропущенную ею ранее, но очень важную деталь. Как странно! Еще утром это был просто тенор, человек, известный во всем мире, но лично для нее – никто; теперь же она знает, что Нурлан – отец Изольды, и это случайное знание заставляет Малику иначе смотреть на певца, искать в нем какие-то особенные черты!.. Смешно.

– Анжела, Катя, зайдите ко мне, у меня для вас работа, – бросив трубку, Малика рассеянно пригладила стопку афиш и встала из-за стола. Сейчас она отдаст плакаты девочкам-менеджерам и займется серьезными делами. Управляющий рестораном не может и не должен заниматься расклейкой бумажек, это несолидно! Вот предстоящий ужин «для узкого круга» – ее забота.

Улыбаясь, девушка застегнула пиджак на все пуговицы и одернула брюки. Сегодня она поняла одну очень важную вещь, и от этого в груди приятно разлилось тепло: она, Малика, не последний человек в «Заречье» и, что бы ни говорил Виктор Андреевич, не сопливая девчонка, ее ценят и уважают. И она – привлекательная женщина, а не серая мышка! Сам Зарецкий только что показал ей это.