Изольда Великолепная

Ох, и не понравился мне тон, которым вопрос был задан. И взгляд, кстати, тоже.

– Паж. Тот мальчик, который…

– Ясно. Иза, я не посылал вам подарков. Это – дядины шутки, скорее всего. Но мне следовало бы и самому подумать. Извините, если разочаровал.

– Да нет, все нормально.

Только немного грустно. Лилия не перестанет быть лилией, а каменная птичка не улетит из клетки, но радость уже не та. Неудобно как-то получилось.

– Пожалуй, мне следовало промолчать, – сказал Кайя.

– Тогда бы мы не узнали правду.

– Также приношу свои извинения за то, что не уделял вам должного внимания.

– Заняты были?

Встреченная парочка дам, похожих, как сестры-близняшки, которых специально нарядили в платья разного цвета, чтобы различить, заставила меня вспомнить об осанке.

Спину держать.

Хотя бы ради профилактики сколиоза.

– Ловил черную кошку в темной комнате. – Мне слышится в этом голосе насмешка.

– И как?

– Уже не уверен, что кошка и вправду существует.

Разговор снова рвется, и мы молчим. Кайя думает о чем-то своем, ему явно не до меня сейчас, а я не в состоянии подыскать вежливый предлог и удалиться.

И вообще, в сад – значит в сад.

Но их светлость вывел меня не в дворцовый парк с его идеальными формами, совершенными газонами и кустами, стриженными под шахматные фигуры. Этот сад начинался с арки, увитой лиловым виноградом. Ветки прогибались под тяжестью ягод, которые только-только начинали окрашиваться. Еще месяц, и виноград созреет. Пока же он, цепляясь тонкими усиками молодых побегов, расползался по колоннам и статуям. Из-под виноградного покрывала, словно из-под оброненной шали, выглядывала зелень дичающего газона. Дорожки, вымощенные желтым камнем, – обрывки нитей на разноцветной ткани, то появлялись, то исчезали под пологом кустов. Причудливые деревья поднимались к стеклянному потолку.

Каменные вазы, полные цветов. Крохотный фонтанчик в тени шатрового вяза. Пруд с белыми лилиями. И кованая, но легкая, словно не из металла – из кружева сделанная, – скамейка.

Сад был огромен…

Сад был великолепен!

– Мне нравится здесь бывать. – Кайя остановился у дерева с седым, каким-то бархатистым на вид стволом и с легкостью наклонил массивную ветвь. М-да, сил у их светлости определенно с избытком. Я слышала, как загудело дерево, готовое треснуть под рукой лорда. – Южная эйла. Видите цветы?

Мелкие желтоватые звездочки прятались меж глянцевых листьев.

– Сорвите и разотрите.

Цветы имели слабый лимонный запах. Может, они чернилоотмывающие? Хорошо бы… Да нет, чернила остались. А запах стал сильнее.

– А вы дерево на свободу отпустите или как? – поинтересовалась я, обнюхивая пальцы.

Кайя разжал руку. Свистнула, распрямляясь, ветка, задрожал ствол, а меня осыпало цветами, мелкими ягодками и трухой.

– Извините.

– Бывает. – Я вытащила из волос сухой лист, второй Кайя снял сам.

– Раскройте ладонь, – попросил он. – Запах цветов, соприкасаясь с кожей, меняется.

Я уже чувствую: не лимон, а что-то горьковатое… грейпфрут? И цитрус уходит. Полынь? Похоже, но не то. Сложный аромат, который никак не получается поймать. Но он становится резче, сильней.

Первый мотылек упал на ладонь откуда-то с ветки. Он завозился, расправляя белые с серебряным рисунком крылья. Крупный. С мохнатым, будто напудренным, тельцем, с антеннами усов и черными бусинами глаз. Мотылек не спешил улетать, но деловито исследовал мою ладонь.

А второй уже спешил на помощь.

– Полуночникам нравится этот запах. – Кайя протянул третьего мотылька.

Вот и четвертый…

Пятый опустился на волосы. Шестой, седьмой… и я все-таки сбилась со счета.

– Бабочки вам к лицу, – заметил Кайя.

– Это мотыльки!

– А есть разница?

– Огромная!^{43}

– Потом расскажете. – Кайя с самым серьезным видом протянул еще одного белокрылого полуночника. – Сейчас запах выветрится, и они улетят.

Жаль, мне понравилось. Хотя… вот оно, дерево. И Кайя рядом, чтобы цветочки достать. Подозреваю, что, если попросить хорошо, он и дерево свернет. Правда, тогда мотылькам негде будет жить…

Полуночники поднялись одновременно, и на мгновение я оказалась в белом пуховом облаке.

– Их привезли вместе с эйлой, говорят, эти деревья раньше росли повсюду, но теперь их почти не осталось.

Как и паладинов…

– Мой прадед устроил этот сад для прабабки. Она собирала растения со всего мира, особенно такие, которые могли исчезнуть. Бабка продолжила. А вот моей матери сад был не интересен. Но его сохранили. И будут сохранять.

Кайя вел меня по дорожке. Вдоль бордюра поднималась лаванда. И робкие маргаритки выглядывали из травы. Покачивала серьгами запоздалых соцветий акация…

– Почти все предпочитают парк. Наверное, потому, что он чище, удобней. Там дорожки широкие. И лабиринт есть. Еще кусты выстригают по-всякому. Ничего в этом не понимаю, но говорят, что так положено. Но там у меня отдохнуть не получается.

У пруда стояла косуля. Красная шубка с белыми пятнами, хвост-флаг и тонкие изящные рожки. Косуля обернулась и, смерив нас равнодушным взглядом, потянулась к воде.

– Завелись как-то, – сказал Кайя, пожав плечами. – Здесь много всякой мелочи.