Изольда Великолепная

География? Я не против. Сейчас я очень даже за! Пожалуй, дошла до состояния, когда и Гербовник читался бы как приключенческий роман в картинках.

– Те земли, которые неотторжимо принадлежат роду, зовутся майоратными. Они не могут быть проданы или переданы третьему лицу и всегда наследуются по прямой линии. Но помимо майоратных любой род имеет иные владения. Купленные. Полученные в награду. Завоеванные. Данные на откуп или на время. К примеру, я могу подарить тебе город. Хочешь?

Гм… хочу. Или нет? Зачем мне город? Назвать в честь нашей светлости улицу? Или поставить на площади памятник? А! В города играть удобно будет. Мой город – как хочу, так и называю.

– Налоги, Иза. – Кайя улыбался. Черт, какая у него улыбка… и вид становится мальчишеский, хулиганистый. Ну разве можно с таким видом о налогах говорить?

Налоги – это тоска.

– Мастера, торговцы, да и все жители платят налоги. Часть идет в казну города, из которой тратится на содержание улиц, водостоков, канализации, городскую стражу, приюты. Но часть пойдет тебе.

А… часть – это сколько?

Но получается, что иметь город выгодно. А я чуть было не отказалась. Нет, наша светлость не жадная, она домовитая. Лишний город в имении никому еще не помешал.

– Правда, взамен тебе придется выполнять некоторые обязанности…

Ну вот, взять и разрушить розовую мечту. Обязанности, обязанности… куда от них денешься.

– …хотя с ними справляются назначенные бургомистры. Или управляющие. Не суть важно. Главное, что они будут составлять для тебя отчеты.

Это мне понятно. Контроль и еще раз контроль, иначе не то что ложечек – не покидал меня их светлый образ, – городских стен недосчитаешься.

– Вот их-то я и проверяю.

– Много. – Я взглянула на горы бумаги свежим взглядом. – Это от городов?

– Города. Танства. Мормэрства, за исключением майоратных земель. Острова. Рыбацкие артели. Охотничьи общины.

Мой бедный муж. Я от домовых книг едва не получила нервное расстройство, а здесь совсем иной порядок цифр.

– Ингрид! – Кайя вдруг вспомнил, что мы не одни. Или он не забывал о сем прискорбном на мой взгляд факте? – Вы бы не могли…

– Конечно.

Она сделала реверанс и удалилась. Так, ожидается что-то интересное. Помимо города мне подарят государственную тайну? Вот к этому я точно не стремлюсь.

– Иза, есть темы, которые не то чтобы запрещены, скорее уж предназначены для обсуждения в узком кругу.

Семейном. Я и Кайя. Свечи тоже в наличии имеются. Такая вот бухгалтерская романтика.

– Ты моя жена. И рано или поздно, но тебе придется коснуться вопросов более серьезных, чем выбор платья. Я не придерживаюсь мнения, что женский ум менее развит, нежели мужской.

Спасибо. Как понимаю, взгляд более чем прогрессивный для местных реалий.

– Здесь лишь то, что касается рабов. Количество. Пол. Возраст. Статус и принадлежность. Число умерших и проданных. Число родившихся и купленных.

Кайя накрыл ладонью левую стопку.

– Это прошлый год.

Правую.

– Позапрошлый год.

И та, что лежала перед ним неразобранной.

– И нынешние полгода. Мне давно следовало бы все это упорядочить, но как-то руки не доходили.

– И что ты делаешь? – Я взяла в руки лист.

Номера. Цифры. Имена. Имена – редко. Номера – чаще. Приходный ордер на людей? И рабство не способно существовать без бюрократии?

Рост. Вес. И краткие примечания, расшифровать которые я не в силах.

– Я пытаюсь понять, изменилось ли хоть что-то. – Он забрал лист и вернул его на вершину стопки.

Сколько здесь людей? Незаметных, спрятанных за обезличенными цифрами? И действительно ли я хочу вникать в расчеты Кайя? Может, стоит вернуться к булавкам и внушениям?

– Кайя, – я убираю руки от бумаг, – зачем они вообще нужны? Рабы? Почему нельзя без них?

Кайя не стал смеяться. Наверное, вопрос мой был не так глуп, каким казался.

– Можно, сердце мое. Но невыгодно.

Глава 28 Основы экономики

Наклонности прирожденных преступников – любовь, страсть к игре, к лакомой еде отличаются необузданностью, непостоянством и насильственностью. Даже благородные чувства и влечения у многих из них принимают болезненный характер и отличаются неустойчивостью.

Из изысканий мэтра Ломброзо о преступной сути человека

За телом явились в полночь. Добрейший доктор, потребив сливовицы – сугубо для успокоения расшатавшихся нервов, – задремал в ожидании и был разбужен настойчивым, если не сказать наглым, стуком. Сперва он разозлился: приличные люди в подобное время спят и не мешают снам других приличных людей, но тут же вспомнил, где находится и по какой причине.