Изотопы для Алтунина

У Алтунина замерло сердце.

— А что там?

— Брак по состоянию осевого канала.

Сергей хорошо знал, что это такое: все равно, что трухлявая сердцевина в дереве.

— А отчего?

— Вот этого как раз никто еще не знает. Нужны длительные исследования. Мокроусов, однако, считает главной причиной переохлаждение заготовки в процессе ковки.

— На нас грешит?

— Выходит, так. Приготовьтесь к неприятному разговору с технологами.

— Я, как пионер, всегда готов.

Заученную эту фразу Алтунин произнес бодро, а на самом деле он совсем упал духом. Значит, провал...

Карзанов говорил еще что-то, но Сергей уже ничего не понимал и даже не слышал. Он вышел из лаборатории, сжимая в руках скатанный в трубку чертеж. В душе было смятение.

Что сказать в бригаде, как объяснить все?..

Неприятный разговор с технологами состоялся незамедлительно. Пришли на этот разговор Самарин и Мокроусов. Пришел Белых. Может быть, присутствие секретаря парткома облагородило совещание: никто ни на кого не кричал, страсти сразу же были введены в деловое русло.

В чем загвоздка? Легче всего, разумеется, свалить все на кузнеца. От него в данном случае требовалась высокая точность. Прежде всего Алтунин обязан был выдерживать температурный режим.

Ковать сталь при низких температурах порядка пятисот — шестисот градусов очень опасно: в этом интервале она обладает повышенной хрупкостью. При семистах градусах в стальном слитке возрастают внутренние напряжения. При температурах, превышающих тысячу двести пятьдесят градусов, в заготовке появляются крупные трещины —это пережог, неисправимый брак.

Имеет значение также скорость нагрева, время выдержки заготовки в печи. При нагреве образуется окалина, так называемый «угар». Образуется она и при обработке слитка. Это все потери металла. Выбор оптимального режима — забота инженеров. Но соблюдать-то выбранный режим обязан кузнец...

А может быть, загвоздка в качестве металла?..

— Мы сделали все возможное, — заверил Мокроусов. — Конечно, для таких ответственных поковок нужен особо чистый металл. Согласен. Но куда денешься от этих проклятых газов в жидкой стали?.. Тем не менее мы будем и дальше совершенствовать технологию выплавки.

— А я думаю, что это и должно стать основным направлением в последующих наших опытах, — сказал Самарин. — Вы, Степан Кузьмич, почему-то все хотите свалить на кузнецов, а мартеновцы — вроде жены Цезаря, которая всегда вне подозрений.

На этом пункте они все-таки сцепились. Даже присутствие Белых не удержало их от ссоры.

— Нужно продолжать ковку опытных валов! — резко сказал Мокроусов. — Ковку!.. Не ждите, Юрий Михайлович, пока мы добьемся идеальной чистоты металла. Мы можем и не добиться этого.

— Сколько прикажете ковать?

— Сколько потребуется. Будете ковать до тех пор, пока не прояснится картина: десять, двадцать валов... Откуда мне знать?..

Мнения Алтунина здесь не спрашивали. Да и что он мог сказать? Его вызвали сюда для того, чтобы «проникся ответственностью» и подтянул свою бригаду. Ему давали понять, что вина за брак с бригады гидропресса не снимается. Оправдываться не имело смысла.

Он сидел в тяжелом молчании, опустив голову. Завтра ему придется объясняться с бригадой. Там уже знают о неудаче. И, наверное, винят во всем бригадира...

После совещания Алтунина задержал Белых. Спросил участливо:

— Что-то ты скис, кузнец? Обиделся, что ли, на всех нас за сегодняшний неласковый разговор?

— Ласкового разговора мне сейчас ждать не приходится, — ответил Алтунин. — Я думаю о другом, Игорь Иванович. Вот шестнадцать человек у меня в бригаде и все, казалось бы, на подбор: передовики труда, других рабочих учили рациональным приемам. Носиков окончил школу с серебряной медалью, нормальную десятилетку, а не как я — вечернюю. Признаться, раньше я сам равнялся на некоторых из них. Но вот свели их всех в одну бригаду, а каков результат? Не видно пока ничего выдающегося.

— Понял тебя, Сергей Павлович... Помнишь ли ты басню о том, как Лебедь, Рак да Щука везти с поклажей воз взялись? Так вот, на гидропрессе у нас произошло что-то подобное. Люди подобрались вроде все активные, а воз тянут в разные стороны. И тут, брат, не они, а мы с тобой виноваты. Скажешь, тебя винить еще рано? Может быть...

— Я не виновного ищу, — перебил его Алтунин. — Меня больше интересует, почему тот же Носиков превыше всего ставит свои личные успехи, личное положение в коллективе? Откуда это у него?