Изотопы для Алтунина

А сегодня с тобой что-то случилось, и ты вдруг понял, что были иные пути... Нельзя полагаться полностью на сознательность другого. Это глупая игра в благородство. Скатерщиков ушел от тебя, бросил завод, а ты все надеешься, что он вернется. Психологические эксперименты... Глупо. Ну а если бы это был не давний приятель, а брат твой? Как поступил бы ты? Неужели позволил бы ему уйти, стать недругом твоим?

У тебя особые отношения с Петром — тебе незачем играть с ним. Ты должен заставить его вернуться. Да, да, заставить. У нас иногда бывает слишком много амбиции: почему я должен его уговаривать, я ведь не самый главный? Но ты и есть всегда самый главный, когда речь идет о близком тебе человеке. А сейчас, когда тебе решили оказать такое доверие, ты поднимаешься как бы на новый уровень, когда все личное отступает на задний план. Ты должен, обязан... Нужно найти те особые слова, которые вернут Скатерщикова.

...И он поехал снова на квартиру Скатерщикова. Но того не оказалось дома. Тогда Алтунин подошел к игрокам в домино и сказал:

— Передайте: приезжал командир отделения, в котором он служил. Хотел повидаться.

Все понимающе заулыбались.

Но Петр так и не пришел в цех. Даже воспоминания о прошлом не затронули в нем ни одной струны. Ведь он взял расчет...

Бушевал Самарин.

— Сбежал! Такого кузнеца потеряли! Это твоя школа, Алтунин. Куда же ты глядел? Снять его с Доски, снять!..

Все чувствовали себя почему-то виноватыми. Можно убеждать, упрашивать, в конце концов припугнуть плохой характеристикой, но когда натыкаешься на стену, то невольно опускаются руки.

Почему всех взволновал уход Скатерщикова? Ведь и до этого брали люди расчет? Ну, зазнался человек, даже пытался бросить тень на других — казалось бы, ушел, слава .богу.

Но в бригаде гидропресса все ходили злые, будто потерпели крупное поражение. Скатерщиков пренебрег всем: рабочей честью, чувством товарищества, комсомольским долгом, и это как-то не укладывалось в голове. Неужели можно пасть так низко? Неужели индивидуализм ничем нельзя выжечь из него? Неужели бессильна вся общественность?

Алтунина хоть и не осуждали открыто, но он догадывался: уход Скатерщикова почему-то приписывают на его счет. Нелепо. Но это так.

...Ковка была ответственной. От Алтунина требовалось все его мастерство. Но он никак не мог сосредоточиться. «Взял-таки расчет!»

Каждое слово Алтунина было налито яростью; казалось, одним взглядом он в состоянии оттолкнуть трехсоттонный слиток.

— Закатать хвостовик!

— Отрубить прибыль!..

— Проковать на квадрат!..

— Проковать на восьмигранник!..

Голос был какой-то отсыревший, хриплый.

В пересменку в прессовое отделение заглянул Карзанов.

— Не забыли?.. Завтра переносим испытания со стенда на гидропресс. А сегодня нужно еще раз все проверить.

— У меня сегодня чугунная голова, — пожаловался Сергей.

— Сойдет. Лишь бы не липовая.

Неужели завтра все кончится?.. Даже не верилось в это. А о результатах Сергей почти не думал, был как-то равнодушен к ним. Очень уж устал, выдохся...

И все-таки опять до позднего часа танцевали они с Карзановым возле синего гидропресса П-156, в который уже раз проверяя надежность блоков. Вроде бы все в порядке. Аварии не будет.

Алтунин не помнил, как добрался домой. Считал, что сразу же заснет мертвецким сном, но, как ни странно, сон не приходил. Одолевали разные размышления: о Скатерщикове, о завтрашних испытаниях. Только бы сработала система! Только бы довести все до конца, вздохнуть свободно: тогда можно будет заняться и личными делами. Так условились с Кирой. И снова пришла радость, пришло удовлетворение жизнью. Да, все хорошо...

Он спал и не спал. Опять пригрезилось что-то об отце. Самарин говорил о нем с большой теплотой, как бы объединяя себя с отцом и не отъединяя его от Алтунина-младшего. Поглядел бы на все отец! Автоматизация свободной ковки с помощью изотопов. И Сергей — правая рука изобретателя. Такое отцу, конечно же, и не мерещилось. А ведь он и сейчас был бы еще нестарым человеком. Таким, как Юрий Михайлович Самарин. И возможно, порадовался бы, что скоро, очень скоро их семьи породнятся... Отец уехал на Западный фронт, а был убит на Дальнем Востоке, в Маньчжурии, под Хайларом. Человек не может знать, где умрет. Ты, Алтунин, проходил действительную в Забайкалье и все расспрашивал бывалых людей о Хайларе. Все, что имело отношение к отцу, было для тебя важно всегда.

Хайлар... Хайлар... Пояс хайларских укреплений японцы строили десять лет, а отцу нужно было разрушить их за три дня. Враг засел за четырехметровыми стенами дотов. Доты необходимо взорвать — иначе батальон не выполнит поставленную задачу.