Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1

Между тучами огня и крови
Опустилось солнце к самой кромке моря,

Пробиваются лучи его сквозь тучи,
Словно копья армии могучей.

Оросило воздух чистым светом,
Одарило чащи огненным приветом

И над рощами сиянье разлило,
Воды рек расплавленным огнем зажгло,

Золотом холма вершину затопило
И колосья в поле светом окропило,

И, склонившись, с уходящим днем простилось,
И, живое, в устье бездны опустилось.

И тогда весь мир объяла тьма —
Ночь идет, спускается с холма.

Легкий ветерок впорхнул, подул и отступил,
И поцеловал меня, и тайну мне открыл,

Он прошелестел: «Наивный, слушай же меня.
Как луч света на исходе дня,

Мальчик милый, молодости дни
Мигом улетят, как птицы, и они.

Здесь все мерзко, гнусно, безобразно,
Есть другой мир: весь он словно праздник,

Луч благословенный, светлый уголок,
Солнце — справедливость в нем, свобода — ветерок.

Там и для тебя, и для себя нашел я место —
Встань, сын мой, и воспарим, и полетим мы вместе!

Нет, не здесь успокоенье, улетай отсюда…»
Почему же сердцу моему так худо?

Кто же, сердце, на тебя набросил тайно так
Тень, тьму вечности и Б-жий мрак?

Отчего сердито ты и чем удручено —
Есть пространство Б-жие, но тесно для тебя оно.

Или, может, мочи больше нет
Наблюдать, как тьма одолевает свет?

Что же это за мечта и что за боль
На исходе дня приходят исподволь

И доверчивое сердце в плен берут,
К краю моря и к пределам вечности влекут?

Динь-дон

Динь-дон — и нет ее, динь-дон — она ушла,
Динь-дон — и все в своей котомке унесла.

Любимая, зачем же так поспешно ты ушла
И сердцу моему сказать и половины не дала?

Как жаль! Ведь раньше времени разлука наступила,
И с уст моих еще не сорвалось то слово, что там было,

То слово, что вынашивал я в сердце месяцами,
И вот оно готово, но еще не сказано устами.

Вдруг ты сказала мне: «Прощай, мой дорогой!» —
Щелчок кнута, шум колеса — и нет тебя со мной.

Лишь пыль взметнулась — ты летишь, ты далеко,
Уже с зеленой рощей поравнялась ты легко,

И, словно крылья аиста, среди ее ветвей
Мелькают крылья белые косыночки твоей.

И вот уж из-за рощи, по ту сторону пути
Насмешкой голос колокольчика звенит:

Динь-дон — и нет ее, динь-дон — она ушла.
Динь-дон — и все в своей котомке унесла.

Варда Резиаль Визельтир Жребий Ксантиппы

(Из сборника «Первые рассказы» под редакцией Рут Барли)

Все поколения ненавидели Ксантиппу, злую жену Сократа. Слово «Ксантиппа» превратилось в синоним склочной, требовательной супруги, которая не понимает своего мужа и преследует его.

Однако пытался ли кто-нибудь подумать о ситуации с точки зрения самой той злой женщины? Представьте себе, что чувствовала Ксантиппа, когда ее супруг гулял на рыночной площади, останавливая молодых людей для беседы и задавал им «сократовские» вопросы. В то время, как ее дети играли, босые и грязные, просили конфету или мороженое — а ее кошелек был пуст.