Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1

— Смотри, ты можешь обратиться в обычную больницу, там операции бесплатные, но вероятность успеха, как тебе должно быть известно, нулевая. Здесь тариф составляет миллион африканских франков. Я готов снизить для тебя стоимость на четверть, из милосердия. Половину платежа ты переведешь на счет больницы, а половину — дашь прямо мне в руки. Когда придешь с деньгами, я подпишу документ, подтверждающий особую скидку.

— Но это огромная сумма для меня… Как я ее достану?

— Ты всегда сможешь обратиться в обычную больницу, там делают операции бесплатно. Во всяком случае, эту операцию может выполнить только доктор Тариани — он специалист. Крайне сомнительно, чтобы с этим справился другой хирург, а Тариани сейчас в отпуске на родине, он вернется сюда через два дня. Время есть, твоя жена может прожить без операции еще 4–5 дней. Тем временем ты сможешь найти деньги и трех родственников, которые согласятся пожертвовать для нее кровь.

Сатурнино вновь и вновь прокручивал в голове беседу с главврачом больницы Ла-Пас города Бата в Экваториальной Африке. Сухая, холодная манера речи врача, говорившая о том, что подобные беседы для него — рутина, убила у Сатурнино даже мимолетную надежду на мольбу о спасении. Нет смысла и пытаться просить о сострадании, жалости. Единственный путь спасти Белен — раздобыть деньги… Но как? Три четверти миллиона! Ведь все его сбережения от работы на такси не составят и половины нужной суммы. Если он сумеет собрать хотя бы триста тысяч… он отдаст их в руки главврачу больницы, скажет несколько слов на языке фанг[20], и доктор наверняка согласится на операцию под обещание заплатить позднее, а после они уже убегут из больницы и все!

Однако найти и триста тысяч выглядело нереальной задачей, даже если он продаст потихоньку это такси, которое он взял в аренду у своего хорошего друга Луиса… Денег все равно не хватит.

Сатурнино сидит возле кровати своей юной жены и смотрит на нее с такой неизбывной болью, которая может быть вызвана лишь сильной любовью. Он опускает глаза, чтобы Белен, не дай Б-г, не заподозрила, будто что-то не так — он не хотел бы причинять ей беспокойство в эти дни, которые могут стать ее последними днями.

Она кормит новорожденного, и по ней видно, что это дается ей большим усилием… Но она все же улыбается, и ее улыбка излучает тепло, которое дарят ей молодость и ощущение счастья от рождения первенца.

Никто не рассказал ей о тяжести ее состояния.

Муж увидел тарелку, наполненную едой, которую принес служитель больницы.

— Ты ничего не ела… Ты должна есть, ведь ты кормишь грудью, и нужно восставливать силы.

— Я, правда, не голодна, не знаю, почему… Угощайся ты. Говорят, рис и рыба здесь вкусные… Не покупай никакого пива там, снаружи, нам нужно экономить каждый франк для вечеринки, которую мы устроим дома! Ты должен уже купить юкку, рис, арахис, рыбу… На самом деле только дай деньги маме — она уже обо всем позаботится…, — сказала Белен с любящей улыбкой на усталом лице.

Их разговор был прерван просьбой сестры завершить посещение: ей надо забрать малыша для анализов и купания.

Сатурнино не может уснуть. По ночам он ездит по пустынным улицам города Бата в необоснованной надежде набрать пассажиров, которые внесут небольшой вклад в его скудную кассу. Может, если он поработает два дня без перерыва, он сможет дать главврачу в качестве аванса определенную сумму…кто знает! Новая надежда вспыхнула в его сердце, но быстро погасла, когда солдаты на пропускном пункте заявили ему, что они голодны, они же должны что-то поесть… Сатурнино, наученный опытом из случаев вроде этого, знает, что нет смысла пытаться улизнуть. В отчаянии он вынул из кармана купюру в две тысячи франков и отдал солдатам, позволившим ему продолжать поездку. Бензобак почти опорожнен, а пассажиров в столь поздний час не видно.