Израненное сердце

– Не знаю, – колеблется она. – Ты боишься, что нас увидят вместе?

– Нет. А ты?

– Немного, – честно отвечает девушка. – У моих родителей всегда проложен для меня маршрут. Уилсон возит меня везде, куда бы я ни отправилась.

– Я отвезу тебя туда, где нас никто не увидит, – обещаю я. – Во всяком случае, никто из твоих знакомых.

Я привожу нас в Лейквью, к старому кирпичному зданию с неприметной дверью посреди улицы. Когда я паркуюсь, кажется, что Симона не слишком хочет выходить из машины. Тем не менее она выходит вслед за мной и просовывает руку мне под локоть, держась за меня в поисках защиты, пока мы идем. Никто здесь не стал бы с нами связываться, но мне нравится чувствовать, как она цепляется за мою руку.

Я стучу дважды. Спустя секунду дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы дать возможность вышибале осмотреть меня с ног до головы. При виде меня Тони широко ухмыляется.

– А вот и он, – говорит охранник. – Данте, где тебя носило?

– В местах, где не экономят на оливках, вонючие вы жмоты, – отвечаю я, хлопая его по спине.

– Никто не съедает на закуску под выпивку целую банку, – ухмыляется Тони. – Видимо, в школе тебя этому не учили.

Заметив спрятавшуюся за моим плечом Симону, парень поднимает бровь.

– Данте, – говорит он. – Что ты забыл в компании такой красотки? Или ты такой высокий, что она не видит твоего лица? Дорогуша, ты можешь найти себе кого-то посимпатичнее.

Симона выглядит слегка встревоженной, но умение держать лицо ее не подводит. Она поднимает голову, словно действительно рассматривает мои черты в первый раз.

– Он не так уж плох, – говорит девушка. – Если прикрыть глаза.

Тони смеется.

– Тогда будь добра, не открывай их, чтобы не заметить трещины в полу.

Он пропускает нас в подпольный бар.

«Зала» – это закрытый клуб всего на 300 членов. Мы с papa в их числе. Остальные – итальянские, ирландские и русские гангстеры старой школы. И под «старой школой» я имею в виду очень старую – пожалуй, я тут самый молодой участник за последние лет десять точно.

Вот почему мне не страшно привести сюда Симону. Она скорее увидит коронацию, чем перестрелку.

К тому же мне показалось, что девушка оценит атмосферу. Это крохотное место, где темно, как ночью, учитывая, что мы находимся под землей. Приглушенный свет дают лишь неяркие лампы на столах и зеленая неоновая вывеска над барной стойкой. Тут малиновые плюшевые кресла, выцветшие ковры, старинные обои и сплошная стена из темных пыльных бутылок из-под ликера, которые вполне могли стоять здесь со времен сухого закона.

Местным официантам тоже под сотню лет. Они шаркают вокруг в своих белых сорочках и длинных черных фартуках, не проливая ни капли.

К нашему столу подходит Кармайн, одаривая меня дружеским кивком, а Симону – легким поклоном.

– Чего изволите? – скрипит старческий голос.

– Дегустационный сет, – отвечаю я, прежде чем Симона успевает что-то сказать.

– Спасибо, – говорит она, когда Кармайн неверной походкой устремляется к бару. – Я не знала, что заказать. Я в основном пью шампанское или вино. И парочку мимоз. Мои родители не большие любители алкоголя, но вино не особо считается в Европе за алкоголь.

– Для итальянцев это все равно что молоко матери, – отвечаю я.

Кармайн возвращается через несколько минут с подносом, уставленным восемью миниатюрными коктейлями, а также деревянной доской с маринованными оливками, домашними соленьями, орехами, сухофруктами и несколькими сортами сыра.

– Это все нам? – робко спрашивает девушка.

– Это коктейли разных исторических эпох, – терпеливо объясняет Кармайн. – По чуть-чуть каждого. Это «Высший сорт» – в джин добавляется немного меда и лимона. Затем «Мэри Пикфорд» – кубинский ром, ананас и капля гренадина, который придает напитку чудесный розовый цвет. Уверен, что «Сайдкар» вы уже пробовали – бренди сауэр с коньяком, апельсиновым ликером и лимоном. И, наконец, классический «Чикаго Физ» – немного темного рома, рубиновый портвейн, яичный белок, лимон и содовая.

Он выставляет миниатюрные коктейли в ряд перед Симоной.

– Будем, – говорю я, поднимая «Чикаго Физ». Моя спутница опасливо делает то же самое. Мы чокаемся, и девушка отпивает глоток.

– Неплохо, – говорит она.

Над верхней губой Симоны остался пенный след в виде усов, отчего она еще больше походит на кошечку. Я расплываюсь в улыбке.

– Что? – спрашивает девушка, улыбаясь мне в ответ.

– Ничего, – отвечаю я.

Симона начинает хихикать.

– Над чем ты смеешься? – спрашиваю я.

– Ни над чем, – качает она головой.

Я ловлю свое отражение в зеркале над барной стойкой. У меня тоже пенные усы.

Мы оба разражаемся смехом, отчего мужчины за соседними столами бросают на нас осуждающие взгляды.

Я вытираю свое лицо салфеткой, затем, нежно, ее.

– Ты бы ни за что мне не сказала, не так ли? – спрашиваю я.

– Нет, – фыркает Симона.

Я кладу свою ладонь поверх ее на столе. Ее ладошка маленькая, идеальной формы, отчего моя смотрится словно бейсбольная перчатка.