Израненное сердце

Симона давится, ее слюна стекает по члену. Я продолжаю удерживать ее голову, совершая поступательные движения. Я чувствую, как головка упирается в заднюю стенку горла, не в силах продвинуться дальше.

Я отпускаю девушку, чтобы она могла вдохнуть. Симона хватает губами воздух, уголки ее глаз наполнились слезами, которые стекают по лицу. Она не расстроена, просто подавилась с непривычки.

Отдышавшись, девушка пробует снова. Она хватает основание моего члена и пытается поглотить как можно больше.

Ее техника – полное дерьмо, но за старание можно поставить пятерку с плюсом. Я разрываюсь между желанием защитить девушку, быть с ней нежным, и бешеной похотью, которая заставляет меня желать трахнуть ее в рот так сильно, насколько позволяет ремень безопасности и руль передо мной.

Симона утонченная и интеллигентная. Это пробуждает во мне зверя. Я хочу сорвать с нее одежду, опрокинуть ее на землю, овладеть ею. Врожденная мягкость и нежность девушки пробуждают во мне желание доминировать. Симона хорошая девочка, и я хочу сделать ее МОЕЙ хорошей девочкой. Моей покорной кошечкой.

Я никогда не испытывал раньше подобных желаний – безумных, яростных, чрезмерных. Мне кажется, я из последних сил держусь за остатки самообладания.

Если бы мне не нужно было следить за дорогой, я, должно быть, не смог бы сдерживаться вовсе. Это единственное, что успокаивает меня достаточно, чтобы дать Симоне делать свое дело, скользить губами и языком по моему члену, пока я наконец не взрываюсь.

Горячая сперма заливает ей рот, и, судя по всему, девушка этого не ожидала. Часть капает мне на джинсы, остальное она проглатывает.

Симона садится, тяжело дыша и вытирая рот.

Я так ошеломлен, что едва могу вести машину. Оргазм был диким, мучительным. Руль дернулся. Пожалуй, мне все же следовало съехать на обочину.

Мое сердце стучит, как отбойный молоток.

– Вышло нормально? – спрашивает Симона.

Я притягиваю ее к себе и крепко целую, чувствуя на губах вкус своей спермы.

– Ты само совершенство, – отвечаю я. – Гребаное совершенство.

Симона

Не так-то просто ускользать всякий раз из дома, чтобы встретиться с Данте.

Особенно после той ночи, когда я вернулась слишком поздно.

Мои родители были в ярости. Уилсон ждал меня у Миллениум-парка больше часа. К счастью, персонал еще прибирался после ужина, так что, когда Данте привез меня обратно, я сделала вид, что мне стало плохо в туалете.

Mama с подозрением принюхивалась, вероятно, распознав запах алкоголя в моем дыхании. И, возможно, кое-что другое – стойкий аромат секса на моей коже.

Мне было наплевать. Спустя пару дней мне удалось найти способ снова увидеться с Данте. Я говорю mama, что встречаюсь с Эмили из «Юных послов», и велю Уилсону высаживать меня у непримечательных мест вроде торгового центра или кинотеатра.

Mama была даже рада узнать, что я поддерживаю знакомства вне навязанных мне мероприятий. Теперь она постоянно предлагает мне пригласить «друзей» на ужин или поплавать в нашем бассейне.

Но вместо вымышленных друзей за мной приезжает Данте и тайно отвозит туда, где нас никто не увидит. Иногда мы действительно смотрим кино или ходим поесть, но мой спутник старается выбирать места подальше от модных ресторанов, где меня легко могут узнать.

Единственное, чего мне хочется – это быть с ним наедине.

Мы скрываемся на отдаленных пляжах и смотровых площадках, в уголках парков, в его доме или даже в отелях. Там Данте раздевает меня, и его огромные руки исследуют мое тело. Парень целует и ласкает меня часами, и всякий раз его лицо оказывается у меня между ног, и я кончаю снова и снова.

Мы пока еще не занимались сексом. Но я чувствую, как мы приближаемся к этому.

Данте знает, что будет моим первым. Он старается быть терпеливым. Я чувствую, что всякий раз, как он прикасается ко мне, в парне просыпается та часть его естества, которая не отличается ни нежностью, ни терпением. И это пугает, потому что я понимаю, что Данте мог бы разорвать меня на части, если бы не сдерживал себя. Но в то же время я хочу его так же отчаянно, как он хочет меня.

И речь не только о физическом влечении.

Мы проводим часы за обсуждением книг, фильмов, музыки, наших лучших и худших воспоминаний. Того, что нам бы хотелось сделать, и того, что мы боимся даже пробовать.

Единственное, о чем мы не говорим – это наше совместное будущее.

Мы избегаем разговоров о моей семье. Я все рассказала Данте о mama, tata и Серве. Он знает, какие они.

Так что парень не может не понимать, как жестоко они будут сопротивляться нашим отношениям. Мне плевать на прошлое Данте, но моя семья не будет столь же всепрощающей.

Мой отец непреклонен. Tata очень требователен к себе и окружающим. Мой путь был предначертан с самого моего рождения, и он не включает в себя отношения с сыном дона.

К тому же Данте не намерен бросать «семейное дело», и вряд ли я могу просить его об этом.

Особенно теперь, когда познакомилась с семьей парня.