Израненный (ЛП)

Мэддокс выскакивает из грузовика, не давая мне возможности закончить вопрос. Следующие несколько минут проходят как в тумане. Я нажимаю на ручку, открываю пассажирскую дверь и выскакиваю как раз в тот момент, когда Мэддокс хватает кувалду из багажника своего грузовика. Он несёт её с относительной лёгкостью, когда направляется в сторону той машины. Быстро заносит её над головой, — посылая единственное предупреждение другому водителю, — и прежде чем тот успевает понять, что к чему, тяжёлый металл приземляется на капот его тёмно-синей Infiniti. Она оставляет вмятину размером с кратер. Но, похоже, Мэддокс только начал. Становясь перед автомобилем, он замахивается и разбивает сначала правую фару, а затем перемещается к левой. Всё это происходит за несколько коротких минут, и пока он двигается по пути к разрушению, я ошеломлённая стою позади его пикапа. С широко раскрытыми глазами и челюстью, которая чуть не ударяется об асфальт, я молча наблюдаю за насилием Мэддокса.

— Ах, ты, сучёнок! — кричит наконец-то водитель, выпрыгивая из машины, словно летучая мышь из ада. Его скрипучий гневный голос слышен даже сквозь звон стекла, осыпающегося на землю, и хруст алюминия, когда кувалда врезается в машину. — Ты заплатишь за всё это, маленький ублюдок! — он хватает Мэддокса, напоминая Брахманского быка, готового проткнуть врага своими рогами. Он крупный парень, высокий, и у него достаточное количество мышц и жира, с помощью которых он может повалить Мэддокса на землю и избить его. Но у Мэддокса хватает прыти использовать вес мужчины против него самого, и он быстро уходит в сторону. Он не даёт мужчине даже секунды, чтобы прийти в себя, и направляет деревянную ручку кувалды в его сторону с такой силой, что тот мгновенно опускается на колени и падает на бок с мучительным стоном. Пара фар, освещающих улицу не так уж далеко отсюда, сигнализирует о неизбежном приближении другого автомобиля. Внезапная мысль о том, что кто-то может прямо сейчас наблюдать и позвонить в полицию, наконец-то побуждает меня к движению. Я бегу в сторону Мэддокса.

— Мы должны уходить.

Он ничего не говорит, только стоит над водителем, свернувшимся на земле на боку в позе эмбриона. Мэддокс замахивается ногой и силой толкает мужчину, переворачивая его на спину. Тяжёлый металл кувалды опускается на горло мужчины, и, хотя тот трясущими руками пытается убрать её, Мэддокс надавливает ещё сильнее. Я уверена, что мои глаза сейчас распахнуты так же широко, как и у человека, лежащего на земле. Он задыхается, воздух медленно вырывается из его открытого рта; лицо кривится в агонии, в то время как паника и страх плескаются в его похожих на бусинки карих глазах. Он бьётся, как рыба, которую вынули из воды, дёргая конечностями в попытке убежать.

Когда я смотрю налево, то картина, которую я вижу, должна напугать умную, здравомыслящую девушку. Это только доказывает, что я не обладаю ни одним из выше названых признаков. Если бы я была такой, то не стояла бы рядом с парнем, который выглядит настолько взбешённым, что готов совершить убийство. Но сильнее тревожит то, что здесь он полностью в своей стихии. Чувствует себя комфортно и невозмутимо, не спеша лишая человека жизни.

Его холодная ярость ощутима. Она охватывает меня со всей мощностью тайфуна. Возбуждение омрачает его лицо, заставляя выглядеть запредельно зловеще. Тело Мэддокса плотно обвивает напряжение, и он напоминает гремучую змею, готовящуюся к нападению. Он сохраняет вес кувалды устойчиво и твёрдо, ещё сильнее толкая её вниз. Этому нет конца. Он не остановится.

Он убьёт его.

Помоги мне! Вот что взывают ко мне глаза мужчины, когда на мгновение встречаются с моим взглядом. Не раздумывая, я опускаю руку на предплечье Мэддокса. От неожиданного слабого прикосновения, его мышцы рефлекторно дёргаются. Но этот молниеносный электрический жар под кончиками моих пальцев, когда я прикасаюсь к его обнажённому, татуированному предплечью, пугает меня до глубины души.

— Пойдём, — всё ещё дрожа, умудряюсь выдавить из себя. Когда он не двигается, я усиливаю хватку и тяну. — Не будь дураком, — это привлекает его внимание, и он стреляет в меня взглядом. Я не отвожу глаз. Не в этот раз. Почему я выбираю именно этот момент, что противостоять его пристальному взгляду, я объяснить не могу, но, если честно меня это радует. Я радуюсь этой сиюминутной смелости. — Я думаю, ты уже показал ему свою дорожную ярость. Также думаю, что будет очень глупо, если ты окажешься в тюрьме из-за него. Всё это будет весьма бессмысленно, — я не уверена в эффективности своих слов, пока спустя маленькую вечность он не уходит. Я устремляюсь за ним и проскальзываю обратно на пассажирское сиденье, закрывая дверь как раз перед тем, как он отъезжает. Я не перестаю смотреть в боковое зеркало со своей стороны до тех пор, пока мы не покидаем это место.

*****