Израненный (ЛП)

Чувство вины обжигает желудок, подобно кислоте. Чувствую себя ужасно из-за того, что не сказала, что не собираюсь встречаться с ней. Это просто не приходило мне в голову, но я до сих пор чувствую себя ужасно. Мои пальцы скользят по сенсорному экрану, готовые напечатать длинное, печальное сообщение, которое подробно объяснит, почему именно я не потрудилась с ней встретиться. Но что-то меня останавливает. Реальность настигает меня со всех сторон, и я понимаю без единого сомнения, что не хочу делиться с ней этим. Не хочу, чтобы она знала о Мэддоксе и том факте, что я ходила к нему в квартиру. Не хочу рассказывать ей о закусочной или грузовике, или о том, что произошло возле моей двери несколько минут назад. Я не хочу рассказывать о чём-нибудь из этого. Если она узнает, то только всё испортит. Не знаю почему, но мне хочется сохранить это в секрете. Я переполнена секретами. Но этот особенный. Этот я хочу запрятать глубоко внутри себя, потому что это не неправильно. Не искажено. Не изранено. Это моё, что-то чистое и особенное. Я кладу телефон на тумбочку. Поговорю с ней завтра. Как-нибудь объясню ей всё это.

Когда моя голова касается подушки, Мэддокс овладевает всеми моими мыслями, отодвигая на задний план Мэллори, а также всё и всех остальных в моей голове, пока полностью не порабощает мой разум. Он — мой Бог, и ему требуется моё полное и абсолютное поклонение. Я прокручиваю день с той минуты, когда зашла и обнаружила его с двумя девушками, до краткого, невероятно напряжённого момента, который мы разделили в его грузовике, когда он чувственно провёл большим пальцем по моей губе, а затем чуть позже постучал в дверь. О чём он думал? Улыбка появляется на моём лице. Любой человек, даже без мозгов, мог бы сказать, что он солгал о нашей совместной учёбе. И, тем не менее, тот факт, что он нашёл время и постучал в дверь, солгав от моего имени, — весьма трогательный. Бабочки порхают в животе, сердце глухо стучит и что-то вроде удовольствия медленно окутывает мои внутренности. От самой мысли о том, что кто-то вроде него может заботиться о ком-то вроде меня, даже на строго платоническом уровне, у меня начинает кружиться голова. Я держусь за это чувство, за эту мысль, словно за спасательный жилет, и закрываю глаза. Когда приходит сон, я вижу в нём Мэддокса, и в нём он сидит на моей кровати, слишком красивый, чтобы описать словами. Он манит меня пальцем подойти к нему, и я делаю это. Безоговорочно, чрезмерно счастливая и с преогромным удовольствием я сворачиваюсь клубочком рядом с ним, радуясь тому, что он просто держит меня в своих объятиях.

Глава 13

Мэддокс

 У неё высококлассная задница, и мне как любителю попок по душе этот вид. Я сижу на диване в гостиной, она скользит, прыгая на моём члене, словно стриптизерша по вызову. Её задница отскакивает от моего паха при каждом скачке вверх и вниз. Она мокрая, и её соки стекают по моему телу. Её сводная сестра тоже здесь, стоит на коленях перед ней, посасывая и сжимая её груди. Если честно, я не спрашивал их имён. Сестра 1 с жирной задницей. Сестра 2 с глубокой глоткой, как ни у кого другого. Прямо сейчас всё прекрасно. Вы, наверное, думаете, что, если мои шары спрятаны в одну из этих цыпочек, а её сестра, стоящая на полу, готовится к ещё одному раунду, я должен быть более сосредоточен на том, что, блядь, происходит здесь и сейчас, и что я самый счастливый ублюдок на земле. Но вы чертовски ошибаетесь. Меня далеко нельзя назвать сосредоточенным. Мой член по-прежнему невыносимо твёрд, но мой ум сосредоточен совсем на другом дерьме.

Эйли. Я не переставал думать о ней с прошлой ночи. Редкая девушка застревает у меня в голове так надолго, но если и застревает, то только потому, что мы трахаемся. Мысли об Эйли абсолютно не имеют ничего общего с членом. Ну... не совсем. Когда я увидел её старика прошлой ночью, я сразу узнал этот кусок дерьма, копа, к которому на прошлой неделе меня послал Дро. И думаю, что это главная причина, по которой мне стоит беспокоиться прямо сейчас. Этот мудак — сущая проблема. Тот факт, что он её отец, делает всё только хуже. Я знаю, что он бьёт её. Мысли о том, что, появившись на пороге её дома, я мог только сделать хуже для неё, съедают меня изнутри. Внезапно мой мозг переходит в режим полной боеготовности. Я знаю, что он собирался избить её. Если только уже этого не сделал. Но насколько сильно? Придёт ли она в школу? Я никогда не появлялся там, когда мне было плохо. Было много пропущенных школьных дней, когда донор спермы бил меня. Волна гнева закипает внутри меня, она сжимает мои мышцы и заставляет подорваться на ноги, и я толкаю эту чику так, что она падает на пол вместе со своей сестрой.

— Эй, какого хера, Макс? — она смотрит на меня, явно пребывая в ярости. Мне насрать.

— Проваливайте, — я направляюсь на кухню, чтобы выбросить презерватив прежде, чем натянуть свои джинсы, — нахер отсюда.