Израненный (ЛП)

Но этого так и не произойдёт. Мама лежит в психиатрической больнице из-за попытки самоубийства. Никто не услышит мои молитвы, потому что Бога не существует. Никто не спасёт меня и Ноя. Вот почему я не могу сдаться. Он не получит никого кроме меня. Я не могу оставить его одного в этом. И я думаю… Я думаю, что отец хочет сломать его. Вот почему я всегда стараюсь обратить внимание отца на себя. Я могу с этим справиться. Когда он выбивает дерьмо из меня, он не трогает Ноя.

Череда тяжёлых приближающихся шагов предупреждает о его приближении ещё до того, как он сжимает прядь моих волос в кулак и дёргает меня так, что я болтаюсь в воздухе, а мои пальцы едва касаются пола.

— Я собираюсь убедиться в том, что целый океанский лайнер войдёт в твою порочную маленькую задницу, щенок, после того, как я закончу с тобой

Меня трясёт. Я ощущаю боль каждой клеточкой своего тела, но гнев даёт мне что-то, на чём можно сосредоточиться. Это кромешная тьма прямо в сердце. Один глаз опух и закрыт, а другой едва открыт, чтобы что-либо разглядеть, но я поднимаю взгляд и решительно смотрю в мёртвые глаза самого Сатаны, издеваясь.

— Мне только двенадцать, а мой член больше чем у тебя, ублюдок, — выплевываю я с кровью, которая украшает весь мой рот.

Он отбрасывает меня в сторону, и моё тело падает на пол с тошнотворным стуком подобно аромалампе. Он делает один, два, три гигантских шага в мою сторону, а затем наваливаться на меня со всей силой и мощью в двести с лишним фунтов, укрощая ребёнка.

— НЕТ! Папа. Нет! Я сделаю это! Пожалуйста! Пожалуйста, позволь мне сделать это!

Я не слышу мольбы Ноя, потому как моя истерзанная плоть полностью под весом отца. Я не слышу своего близнеца, который умоляет и плачет ещё сильнее, потому что мои крики слишком громкие.

— АЙЙЙЙЙЙ!

Крик возвращает меня к реальности, когда кусочки тёмного прошлого рассеиваются. Это маленькая девочка борется и кричит, когда член-под-простыней затаскивает её в комнату и захлопывает дверь.

Даже с закрытой в спальню дверью можно услышать приглушённое: «Я хочу к папочке! «Я хочу к папочке!» — снова хнычет она. Этот высокий, сильный визг сливается с криками её отца. Смотря в сторону, я вижу, как Дро поднимает лом и бьёт База по правому колену. Он повторяет это снова и снова, словно вбивает гвоздь в дерево. Всё, что слышно, это крики. Так много чёртовых криков. «Папа! Папочка!»

— Заткнись или я проломлю твоему папочке голову! — терпеть не могу детей.

Молчание. Чёртово золото.

Подходя к Дро, я быстро понимаю, что его методы не действуют. Эти чёртовы вопли рано или поздно заставят кого-нибудь позвонить в полицию. И мне не хочется ошиваться поблизости, если они прибудут раньше.

Извлекая СИГ (прим.: пистолет) из задней части своих джинсов, я сокращаю расстояние между нами и наставляю пистолет на побитое лицо База.

— Где, блядь, долг?

Остаточное дерьмо после моего последнего воспоминания чертовки злит меня. Я не могу видеть ясно. Всё, чего я хочу, так это превратить кого-то в кровавое месиво. Прижимаю пистолет к виску База. Я готов выстрелить.

— Говори или я спущу курок.

Серьёзный, как чертова раковая опухоль, я снимаю предохранитель, и прижимаю палец к спусковому крючку. К дулу прикреплён глушитель. Никто ничего не услышит.