Израненный (ЛП)

Она хмурится.

— Знала что?

— Что твой муженёк домогался меня. Я никогда не говорила тебе об этом, но мне нужно знать, знала ли ты.

Она отводит взгляд, убирая свою руку от моей.

— Эйли, пожалуйста.

Я с трудом сглатываю ком в горле, который ощущается, как обида со вкусом горечи. Мой тон становится тихим и озлобленным.

— Ты знала и ничего не делала.

— Я не могла, — рыдает она, почти молча, и смотрит на меня с пустотой в голубых глазах, умоляя понять.

— Ты не хотела, — исправляю я.

— Эйли, милая, у меня нет оправдания. Никакого. Я знала. Знала, что он делал, но я не могла его остановить. Я тоже была жертвой. Мне он тоже причинял боль.

Не могу поспорить с этим. Тим мучил и её тоже. И в этом я ей сочувствую. Но больнее всего из-за того, что она знала, что происходило, и ничего с этим не делала. Именно это заставляет меня чувствовать грусть и злость. Она же взрослая. Она — моя мать. Это её работа — защищать меня, оберегать, и всё же она с треском провалилась в этом, и я даже не знаю, есть ли обратный путь. Как я могу двигаться дальше и исцелиться, когда только от одного вида на неё меня теперь тошнит? Тим умер, и всё же, когда смотрю на Рейчел, я вспоминаю все те ужасные вещи, которые он сделал. В том числе и моё изнасилование.

Закрыв глаза, я качаю головой, чтобы отогнать воспоминания и слёзы, щиплющие веки изнутри.

— Да, причинял, — я соглашаюсь только потому, что у меня нет сил справляться со всеми этими эмоциями сейчас. Их слишком много. Я открываю глаза и смотрю на неё. — Я устала, — и я говорю это не только потому, что хочу избавиться от неё. Я предельно истощена.

Она шмыгает носом, вытирая слёзы с щёк, и кивает.

— Тебе нужно немного поспать. Всё равно время посещения почти закончилось.

Она встаёт, укрывает меня одеялом и заправляет его под мои ноги и туловище, без необходимости разглаживая складки. Я позволяю ей сделать это, потому что чем больше я смотрю на неё, тем хуже себя чувствую. Вся её жизнь перевернулась с ног на голову. Наверное, ошеломляет столкнуться лицом к лицу с реальностью, поскольку она так долго жила в отрицании. Она не плохой человек. Просто слабая. Нас обеих заставили чувствовать себя слабыми. Сейчас у неё никого нет. Только Сара, но она всего лишь ребёнок. Ребёнок, который, вероятно, вырастет со своими собственными демонами. Рейчел — одинока. Я думаю о том, как она вернётся в этот ужасный, пустой дом, наполненный слишком большим количеством плохих воспоминаний, а теперь ещё и ставший местом преступления, и мне становится жаль её. Хватаю её за руку, когда она собирается взбить мне подушку, и сжимаю её.

— Мы пройдём через это. Мы будем в порядке.

Мои синяки — мгновенное и болезненное напоминание о том, что я не могу улыбнуться. Мы обнимаемся, и она сжимает меня слишком сильно и слишком долго, но я ничего не говорю. А затем она уходит, и я остаюсь одна.

Выпуская долгий выдох, я поднимаю руку, чтобы заправить волосы за ухо, и задерживаюсь взглядом на браслете вокруг моего запястья. Браслет Мэддокса. Бездумно, я провожу по нему кончиками пальцев другой руки. Он приходил ко мне? Я даже представить не могу, как сейчас выгляжу, но мысль о том, что он видел меня в таком состоянии, раздирает душу. Уверена, он был здесь. Я помню, что слышала его отдалённый голос, пока была в бессознательном состоянии. Или, возможно, мне просто показалось?

Я ложусь и расслабляюсь. Не совсем сплю, но нахожусь где-то между сном и бодрствованием. Моё сердце знает только звук его имени, поэтому оно нетерпеливо бьётся только для него. И как будто удача наконец-то на моей стороне, он появляется, вызванный всего лишь одним моим желанием. Едва слышные звуки привлекают моё внимание к противоположной стороне комнаты. Свет в палате тусклый, приглушённый, поэтому я не могу разглядеть очертания тёмной фигуры, тихо закрывающей большую деревянную дверь. Но я провела бесчисленное количество времени, наблюдая за этим парнем, и изучила не только захватывающие черты его лица, но и тела. Я изучила все его особенности и его сердце. Я могу вслепую найти Мэддокса в переполненной людьми комнате. Я — замок, а он — ключ. Потому что, понимая его, я наконец-то понимаю себя. Я познала себя. Как я могу не узнать вторую половинку своего сердца?

Я прищуриваюсь.

— Макс?

Я резко приподнимаюсь на постели, мои поспешные движения причиняют мне боль, но мне плевать. Стягиваю одеяло с ног, и когда поворачиваюсь в сторону, чтобы спрыгнуть, понимаю, что из-за капельницы, прикреплённой к моей руке, мне не удастся отойти далеко. Но он оказывается рядом, прежде чем я начинаю скучать по нему. Мэддокс обхватывает меня и прижимает голову к своей груди, зарываясь руками мне в волосы. Восторг — не просто чувство, это местечко прямо здесь, пока я со всех сторон защищена руками Мэддокса.

Я слышу, как он судорожно выдыхает. Почувствовав, как он, прижавшись губами к моей голове, задерживается в поцелуе, я понимаю: мне никогда не будет достаточно этого человека. Никогда.