Изумительное буйство цвета

Он не отвечает. Его лицо принимает неестественное выражение, свидетельствующее о его готовности перенести и это. Пока мы пытаемся пробраться к нашим местам, кто-то толкает его сзади, и он, спотыкаясь, падает вперед.

Это мужчина средних лет, в очках.

— Извините, — говорит он, по-доброму улыбаясь и протягивая Джеймсу руку для поддержки.

Джеймс полностью его игнорирует и подталкивает меня к сиденью около окна, тяжело опускаясь рядом. Я улыбаюсь задевшему нас мужчине, он отвечает мне ответной улыбкой.

— Извините, — говорю я, чувствуя, как мое веселое расположение духа быстро улетучивается.

Джеймс побелел от гнева.

— Не извиняйся за меня, — цедит он сквозь зубы.

— Что случилось? — Никогда раньше я не видела его таким.

Он тяжело дышит, так тяжело, что мне слышно. По его лбу сбегают ручейки пота, собираются у крыльев носа.

— С тобой все в порядке?

Он издает странный, продолжительный стон и неуклюже вскакивает на ноги.

— Джеймс, — в тревоге говорю я.

Но он ушел. И я сижу в самолете, отправляющемся в Нью-Йорк, а моего мужа, с билетами и паспортами, нет как нет. Я чувствую вибрацию, проходящую через мое кресло, я уверена, что двигатели уже запущены и что мы вот-вот начнем разгоняться. Я вскакиваю и, спотыкаясь о ноги рядом сидящих, хватаю в охапку наши сумки.

— Извините, — говорю я, — извините. — Как будто это может мне чем-то помочь! — Извините. Просто мой муж… Кажется, он плохо себя почувствовал…

Они кивают, улыбаются, но им до этого нет дела. Их собственное благополучие — вот о чем им следует позаботиться. Я добираюсь до прохода, но его и здесь нет. Не представляю, в какую сторону он пошел. А люди еще отыскивают свои места, так что дорогу к выходу мне приходится прокладывать силой.

Я обнаруживаю Джеймса беседующим со стюардессой.

— Позвольте мне выйти, — говорит он очень решительно. — Мне нужно выйти.

Стюардесса выше его дюймов на шесть, рыжеволосая. Не похоже, что ей все это нравится; она отталкивает Джеймса, загораживая собой выход.

— Извините, — говорю ей я. — Нам необходимо выйти.

— Не извиняйся, — говорит Джеймс сквозь стиснутые зубы. — Женщина, позвольте мне выйти.

— Мы не можем задерживать взлет, — говорит она.

Она все еще старается выглядеть профессионально, но блузка у нее на груди расходится из-за отскочившей пуговицы; нам виден лифчик — черный, с крошечными розовыми розочками по краю. Пряди вьющихся рыжих волос выбиваются из-под заколки. Почему бы ей просто не взять и не выпустить нас?

За ней по ступенькам взбегает человек в униформе. Он только что положил в рот остатки банана, а кожуру все еще держит в руках. Он быстро жует и проглатывает.

— Что происходит?

— Слава богу, ты здесь, — говорит стюардесса.

— Нам нужно выйти, — говорю я и мило улыбаюсь от радости, что не потеряла дара речи, когда Джеймс в таком кризисном состоянии.

Мужчина смотрит оценивающе.

— Я ваш пилот, — говорит он.

Не придумав, куда деть банановую кожуру, он вертит ее в руках. Он чуть не засовывает ее в карман, но останавливается и, наконец решившись, просто бросает ее на пол.

— Позвольте нам выйти, — говорит Джеймс, его голос налился гневом.

Двое похожих мужчин появляются из пассажирского отделения. Они аккуратно одеты, очень высокие и широкие, сильно встревоженные.

— Вам не нужна помощь? — говорит один из них.

Пилот так же захвачен врасплох их появлением, как и я сложившейся ситуацией.

— Нет, — говорит он. — Думаю, мы сами сможем все уладить. — Он колеблется. — Спасибо.

Мужчины смотрят друг на друга.

— Что ж, но если мы понадобимся, знайте: мы сидим сзади.

— Кто это такие? — спрашивает пилот.

— Не имею понятия, — говорит стюардесса.

Она на минутку расслабляется, и Джеймс делает рывок к выходу, он уже заносит ногу над трапом.

— Пожалуйста, разрешите нам выйти, — говорю я.

— Но вы не можете покинуть самолет, — говорит она. — Здесь же ваш багаж.

— С ним все в порядке, — говорю я. — Вот он.

— Он сейчас в багажном отделении, — говорит пилот, ловко пролезая и занимая положение между Джеймсом и выходом.

— У нас не было большого багажа, — говорю я.

Стюардесса смотрит на пилота.

— Проверь, — говорит он, — по компьютеру.

— Мэйтленд, — говорю я. — Джеймс и Кэтрин.

Она исчезает. Джеймс стоит рядом со мной, молчаливый и злобный.

Стюардесса возвращается.

— Багажа нет, — говорит она.

Смотрит на пилота. Он колеблется, потом кивает.

— Пусть идут, — говорит он и отходит.

Джеймс бежит по ступенькам вниз.

Я иду за ним, но пилот хватает меня за руку и притягивает к себе.

— Есть курсы, — шепчет он мне на ухо. — Нужно побороть в себе страх.

Я отстраняюсь.

Вперед наклоняется стюардесса. Я стараюсь не смотреть на ее разошедшуюся блузку.

— Вы не пробовали заниматься йогой? — говорит она. — Я слышала, очень помогает.

Я с трудом борюсь с невероятным желанием расхохотаться, волны смеха пробиваются наружу прямо из живота.

— Ничего страшного, — говорю я. — У него слабое сердце. — Мой голос дрожит от едва сдерживаемого смеха.

Стюардесса отходит с обиженным видом.

— Извините, — говорит она. — Это помогло бы, если бы вы подумали об этом заранее.