Изумрудная книга

— Зелёный, говоришь? Дай-ка подумать. Например, у нас есть костюм для верховой езда конца восемнадцатого века из зелёного бархата, и, кроме того, ох, как же вольшебно у меня полючился — вечерний ансамбль от 1922 года, цвета болотной зелени с подходящим голёвным убором, плящом и сумочкой — настоящий шик. Затем я переработаля несколько плятьев от дома моды Баленсиага, — плятья, которые в шестидесятых годах носила Грейс Келли. Моя жемчужин — бальное плятье цвета розовых лепестков, тебе оно тоже отлично подойдёт.

Она осторожно подняла парик вместе с подставкой. Искусственные волосы были белыми как снег, украшены голубыми лентами и парчовыми цветами. Они немного напоминали многоэтажный свадебный торт. От парика даже доносился едва уловимый аромат ванили и апельсинов. Мадам Россини умело нацепила этот волосяной торт мне на голову, и та стала напоминать настоящее птичье гнёздышко. Когда я снова взглянула в зеркало, то едва себя узнала.

— Сейчас я выгляжу как что-то среднее между Марией-Антуанеттой и моей бабушкой, — сказала я. А ещё из-за моих коричневых бровей я стала немного похожа на сказочного разбойника, который переоделся в женщину.

— Абсюрд! — возразила мадам Россини, прикрепляя парик массивными шпильками. Эти шпильки напоминали маленькие кинжалы со сверкающими стеклянными наконечниками. Словно голубые звёзды они поблёскивали среди ровно уложенных локонов.

— Всё дело в контрастах, Лебёушка, контрасты — это вообще самое глявное, что может быть, — она указала на открытую косметичку, которая стояла на комоде. — Теперь приступим к макияжу. Тёмные глюбокие гляза, гляза с поволокой — вот настоящий стиль восемнадцатого века. Немного пудры — шарман! Само совершенство. Ты будешь самой красивой на этом балю.

Этого она, разумеется, знать не могла, потому что ей-то никогда не придётся там побывать. Я улыбнулась.

— Вы так добры ко мне! Вы вообще самая добрая. А ваши платья созданы для пышных церемоний, например, чтобы ходить в них по красной дорожке на вручении Оскара.

— Я знаю, — скромно ответила мадам Россини.

— Важьно, чтобы ты залезла в машину головой вперёд и точно так же вылезла из неё, ягненочек ты мой!

Мадам Россини проводила меня до лимузина и помогла забраться внутрь. Я чувствовала себя как мамаша Мардж из мультика про семью Симпсонов, только вот башня на моей голове была белой, а не голубой, и, к счастью, она умещалась под крышей машины.

— Просто удивительно, как такая стройная особа может занимать столько места, — смеясь, сказал мистер Джордж, когда я, подняв свои юбки, принялась аккуратно расправлять их на сидении.

— Точно! Такому платью можно смело присваивать отдельный почтовый индекс, как маленькому району города.

На прощание мадам Россини послала мне весёлый воздушный поцелуй. Ах, какая же она замечательная! В присутствии мадам Россини я совершенно забывала о том, насколько страшной была сейчас моя жизнь.

Машина тронулась, и в тот же момент дверь штаба распахнулась, и оттуда поспешно выбежал Джордано. Его подбритые брови сложились домиком, а лицо наверняка страшно побледнело, хотя из-за обилия крема заметить это было непросто. Его рот то закрывался, то открывался, толстые губы беспомощно шлёпали, он казался мне сейчас похожим на выброшенную на берег глубоководную рыбу. К счастью, мне не было слышно, что от там говорил мадам Россини, но я замечательно могла представить, какие это были слова:

«Глупая девчонка! Ни малейшего представления об истории и менуэтах. Она же всех нас выставит на посмешище своим невежеством! Стыд всего человечества».

Мадам Россини приторно улыбнулась и сказала ему нечто такое, от чего рыбий рот неожиданно захлопнулся. Жаль, что я потеряла их из виду, когда водитель завернул на маленькую улочку, которая вела к Стрэнду.

Улыбаясь, я откинулась на сидение, но моё прекрасное настроение быстро улетучилось, уступив место напряжению и страху. Я боялась абсолютно всего: неизвестности, большого скопления людей, взглядов, вопросов, танцев, и больше всего, конечно же, очередной встречи с графом. Эти страхи преследовали меня сегодня ночью, превратившись в кошмарные сны, хотя я была рада уже тому, что мне представилась, наконец, возможность проспать всю ночь напролёт. Перед самым пробуждением мне приснился особо странный бред, будто я зацепилась за юбку, споткнулась и покатилась вниз по длиннющей лестнице, прямо к ногам графа Сен-Жермена, а тот, даже не прикасаясь ко мне, поднял меня, держа за глотку. При этом он кричал, почему-то голосом Шарлотты: «Ты — позор для всей семьи!»

А рядом с ним стоял мистер Марли, держа перед собой рюкзак Лесли и укорял: «У тебя осталось всего фунт двадцать центов на электронном проездном!»

— А вот и нет, я только что пополнила счёт!