Изумрудная песнь

– Не понравилось? – поник юноша. Но потом вдруг приосанился и, смерив замершего в яме орка высокомерным взглядом, уверенно добавил: – А по-моему очень даже неплохо вышло… нет, для первого куплета может и слабовато, но припев прямо слезу должен вышибать у слушательниц.

– Это что? – недобро прохрипел Ульд, медленно вставая с места.

– Ну, песня же! – возмущенно всплеснул руками певец. – У вас, у орков, что, никто песен не пишет? Хм… – словно не обращая внимания на недобрый взгляд, которым его буравил пленник, эльф вновь провел по струнам тонкими пальцами. – Вот, еще послушай. Только сейчас наконец пришло…

Вперед, сквозь темнь,

Пройдешь, дрожа в метели,

Лишь для того,

Чтоб нежный тронуть лик.

Чрез боль и страх,

Что в сердце зачерствели,

Сорвешь оковы,

Мнения других.

Дыханье затая, глядишь покорно

Обезаружен… ла-ла…

– Ну, ты понял, дальше снова припев. Так, теперь бы записать… – оглянувшись назад, эльф наклонился, притянув к себе большую сумку и тут же углубился в изучение ее содержимого, – где перо… ага, сейчас. А вообще, как тебе?

– Это… обо мне? – хрипя от возмущения переспросил орк.

Кусок сыра, оставшийся зажатым в его руке, начал крошиться и выскальзывать из пальцев, так сильно Ульд сжал кулаки.

– Ну, да! О ком же еще? – самодовольно ответил юноша и тут же вынужден был пригнуться, уворачиваясь от полетевших в него остатков сыра. – Эй, ну ты чего?

– Проваливай отсюда, остроухий. – Прорычал мужчина, мысленно прикидывая что сделает с нахалом, если тот не послушает его с первого раза. И в какой-то момент ему даже захотелось чтобы не послушал!

– Эмендиль. – Выпалил эльф растерянно, при том совсем не торопясь бросаться прочь. –  Так меня зовут. Но можно просто Диль.

В два коротких шага Ульд оказался у другого края ямы и слегка подпрыгнув поймал недальновидного повесу за лодыжку, дернув ее на себя так, чтобы эльфу пришлось пальцами вгрызаться в землю наверху, дабы не упасть.

– Я в последний раз спрашиваю, что тебе от меня нужно?

– Н-ничего… ну, только ма-аленькая услуга.

– Услуга? От меня? Так говори и проваливай наконец!

– Позволь… позволь срезать локон с твоей головы, а?

Ульд даже замер на мгновение, буквально не поверив своим ушам. Локон? С его головы?

– Что?!

– Понимаешь, – зачастил эльф, словно оправдываясь, – красивая песнь – это замечательно, но народу подавай правдивых историй! Все хотят прикоснуться к героям не только слухом и душой. Если бы у меня был твой и ее локон, я бы сплел их вместе и показывал публике после. Только нужно срезать обязательно с живой головы, а не с мертвой… да… с мертвой это совсем не то! Ты не представляешь какой ажиотаж…

На мгновение Ульду показалось, что сейчас он сдернет этого нахала вниз, в яму и одной левой переломает ему все кости! Каждую по одной, до смачного хруста и кровавых брызг! Но в следующую же секунду перед глазами мужчины встало испуганное лицо Нерандиль. Заплаканное, отрешенное… такое же, как в тот день, когда они впервые смогли поговорить о том, что случилось в ее деревне до их судьбоносной встречи. Она бы не простила Ульда за него, за этого глупого стихоплета. Простила бы за воинов, с которыми он бился насмерть, но не за беспечного дурачка, который не сделал ему ничего кроме этого глупого предложения. Ненависть орков к эльфам, взращенная целыми поколениями его предков, больше ничего не значила для Ульда.

– Бери свою бренчалку и вали отсюда! – крикнул Ульд эльфу и тут же отпустил.

Но вместо того чтобы побежать прочь без оглядки, тот вдруг вытянулся, как лесной кот, услышавший шерох заячьих лап к сухой листве и зашипел на мужчину, приложив палец к губам.

– Эй, тсс! Тише, охрану же привлечешь…

– Ах, охрану? – горько усмехнулся Ульд, чувствуя, как внутри все замирает и холодеет от сковавшего сердце отчаянного безразличия. А потом, набрав полные легкие воздуха, прокричал: – Эй, слышите, крысы лесные?! А ну, тащите сюда свои тощие задницы, разговор есть!

– Ты чего? – подпрыгнул на месте Диль, в ужасе оглядываясь по сторонам. – Совсем сдурел?!

Где-то совсем рядом уже стали раздаваться встревоженные голоса и быстро приближающееся бряцанье оружия по доспехам. Но Ульду только это было и нужно. Чувствуя горечь в сердце и на языке он с угрозой прокричал эльфу, замершему у края ямы.

– Только тронь ее слышишь? Только посмей явиться к ней, как ко мне сейчас, с этой своей блажью! Я тебя из могилы! И эту бренчалку твою тебе в жоп…

Шею адской болью обожгла неведомая сила, сдавившая ее, словно широкий ошейник с шипами внутрь. В миг перестав дышать и ослепнув от чьего-то мощного заклинания, Ульд упал на колени. Сердце его бешено забилось, отчаянно требуя остановить истязания, но ни вдохнуть, ни вымолвить слова он не мог. Только отчаянно хватать ртом воздух и слышать удаляющийся голос Диля, как и он сопротивлявшегося стражникам: