Изумрудное оперение Гаруды (Индонезия, записки)

Англичанин Стэмфорд Раффлз в 1814 году писал: «...с момента появления европейцев яванцы не упускали ни одной возможности восстановить свою независимость». Первым знаменем освободительной борьбы стал ислам, возводящий в богоугодный подвиг убийство неверного, а тем более христианина, злейшего врага магометанства. Шейх Юсуф Алмагасари, султан Хассануддин, имам Бонджол, другие вожди первых выступлений индонезийцев за национальное достоинство призывали к джихаду — священной религиозной войне. Вера была символом сопротивления унизительной кабале, воплощением национальной чести.

Под исламскими лозунгами проходило и самое крупное антиколониальное крестьянское восстание на Центральной Яве, которое вошло в историю как «яванская война». Оно продолжалось с 1825 по 1830 год и отняло у колонизаторов столько сил и средств, что в Амстердаме, по собственному признанию голландцев, всерьез подумывали об отказе от колонии. Возглавлял восстание легендарный принц Дипонегоро.

Пожалуй, никакой другой национальный герой Индонезии не пользуется такой широкой популярностью, как этот неукротимый предводитель крестьянского ополчения. О нем сложены легенды, его именем названы улицы и площади в разных городах, многие известные и неизвестные художники считали своим долгом запечатлеть его на холсте, ему посвящены десятки памятников. Весьма выразителен монумент в центре Джакарты, на площади Мердека (Свобода). Распластавшийся в стремительном прыжке горячий конь, а на нем легкая, подобравшаяся перед ожесточенной схваткой фигура полководца в чалме истового мусульманина и с развевающимся, как боевое знамя, длинным традиционным шарфом.

Первые два года войны штаб Дипонегоро размещался к северу от Джокьякарты, высоко в горах, в пещерах Селаронг. Подняться к ним можно от одноименной деревни, население которой уже привыкло к туристам.

На центральной площади алун-алун, без которой не обходится ни один населенный пункт Индонезии, как бы мал он ни был, меня сразу атаковали со всех сторон, едва я вышел из машины. Мальчишки лет пяти-шести предлагали пачки ярких почтовых открыток, ребята постарше навязывались в провожатые, молодая яванка с густо намазанным рисовой пудрой лицом совала в руки футболку, на которой блеклыми красками был запечатлен Дипонегоро на коне. Рубашки с изображением принца в разных видах продавались и в лавках по периметру площади. Но уже по опыту я знал, что портрет героя после первой же стирки превратится в пятно неопределенного цвета, и поэтому отклонил назойливые домогательства яванки.

От деревни до пещер нужно идти полтора-два километра по крутой, посыпанной гравием тропе, змейкой вьющейся среди лесной чащобы. Я любовался распускающимися прямо на стволах деревьев большими яркими цветами, прислушивался к шумно возящейся где-то рядом стае обезьян, воркованию тысяч невидимых горлинок, замечал огромных рыжих муравьев, дружно переносящих через утоптанную тропинку длинную тысяченожку. Но вскоре стало не до этого. Из-за крутого подъема дыхание прерывалось, в висках стучало, пот заливал глаза, ноги никак не хотели отрываться от земли. В голове была одна мысль: скорее бы добраться. Путь был труден не только из-за крутизны подъема. Лес обволакивал липкой влажностью, душил тяжелыми испарениями, цеплялся колючим кустарником. Когда я наконец выбрался на небольшую площадку перед пещерой, то буквально рухнул на сколоченную из жердей скамейку и долго сидел, прежде чем с глаз спала пелена, восстановилось дыхание, перестали мелко дрожать ноги.

Небольшой, в человеческий рост, вход в пещеру был оправлен покосившейся рамой из толстых деревянных балок. Проникнуть внутрь оказалось невозможно. Не пускала выстроенная в глубине, в полутора метрах от входа, железная оградка. Из поясняющей надписи явствовало, что это была пещера «Каконг», в которой размещался непосредственно штаб Дипонегоро. Стрелка на табличке показывала путь ко второй пещере — «Путри».

С площадки хорошо просматривалась вся долина, тянущаяся на юг до невидимой Джокьякарты. Из пещеры любое передвижение большого скопления людей можно было заметить заблаговременно и успеть скрыться до того, как оно подойдет к подножию горы. Неудивительно поэтому, что неоднократные попытки голландцев захватить принца в его убежище не увенчались успехом. Каждый раз солдаты колониальных войск врывались в пустые, покинутые партизанами пещеры. В народе в связи с этим отважного Дипонегоро почитали как человека, обладающего сверхъестественной способностью становиться невидимым.