Изумрудное пламя

– Приветствую вас, милорд и миледи, сияла она улыбкой. – Сердечно благодарю вас и буду вечно за вас молиться.

– Жена, они сегодня ночуют у нас, – сказал бен Иосиф. – За то, что они сделали для меня, это самое малое, чем я могу отплатить им.

– Конечно, конечно, проходите в дом. Аарон, пригляди за лошадьми. Мириам, приготовь комнату для гостей.

– Ахем, – вмешался Вениамин, – да они не муж и жена, Дебора, только едут вместе. Милорд займет комнату Аарона, а Аарон может поспать в зале, если вас это устроит, милорд.

Ричард согласно кивнул, игриво взглядывая на Джоанну, которая вся зарделась от слов Деборы.

Внутри в доме бен Иосифа было уютно и гораздо чище, чем в обыкновенном доме, потому что на полах везде лежали настоящие ковры, а не плетенки из камыша, и собаки не разбрасывали всюду кости. Стены были свежепобелены, а в окнах красиво блестело в лучах заходящего солнца цветное стекло.

Дебора поставила на стол аппетитно приготовленного цыпленка с фруктами и овощами, совершенно не знакомыми Джоанне и тем не менее очень вкусными. После ужина Мириам убрала со стола, то и дело бросая любопытные взгляды на господ, приведенных отцом в дом.

Джоанна решила, что девочка красива, хотя и необычной для англичанок красотой. Дебора тоже еще была привлекательна, несмотря на годы, и с первого взгляда было ясно, что она обожает своего просвещенного супруга. Перехватив множество любовных взглядов, которыми старый лекарь одарил жену, пока она накрывала на стол, Джоанна поняла, что он тоже любит ее.

После ужина, пока Ричард ходил проверить, все ли в порядке с лошадьми, Дебора усадила Джоанну возле камина, и вскоре она уже рассказала ей не только о сражении с разбойниками, но и вообще о паломничестве.

– Вы очень храбрая девушка, – заметила Дебора. – Вот мне бы очень хотелось повидать Иерусалим, помолиться у Храмовой стены, но я боюсь ехать без Вениамина. Ах, забыла, с вами же сэр Ричард, – воскликнула она, не замечая изменившегося выражения на лице Джоанны. – Вы очень красивая пара. Он ваш жених, леди Джоанна?

Джоанна чуть не подавилась вином, которое потихоньку потягивала из оловянной чаши.

– Нет, – ответила она. – Он мне не жених.

Ей не хотелось говорить об этом. Бен Иосиф наверняка расскажет жене все, что знает, после их отъезда.

Взгляд еврейки не упустил ничего, и Джоанна опять вспомнила о Габриэле, однако Дебора была слишком хорошо воспитана, чтобы приставать с вопросами.

– Красивое платье, – перевела разговор на более безопасную тему Джоанна. Переливчатая ткань выгодно оттеняла смуглую красоту еврейки и черные сияющие глаза.

Дебора поблагодарила ее улыбкой, сказав, что брат привез ей ткань из Византии.

Обе женщины обернулись, когда в комнату вошли Ричард и бен Иосиф.

– Ваш конь немножко порезал себе ногу, но не бойтесь. Господин бен Иосиф был так великодушен, что положил какую-то мазь от нагноения, и говорит, завтра все будет в порядке, – произнес Ричард.

– Господин бен Иосиф, опять я у вас в долгу, – проговорила Джоанна и поглядела на Ричарда. – Но он не хромал, милорд.

Она чувствовала себя виноватой, что не доглядела за конем, погруженная в собственные заботы.

– Ничего страшного не случилось, не мучайтесь, он вправду не хромал, – успокоил ее Ричард. – Если вам от этого будет легче, я еще схожу к нему ночью.

Джоанна кивнула, не слушая, что говорит ей лекарь о коне, которого с удовольствием ей уступит, если Робин совсем обезножит.

Она засмотрелась в глубокие озера Ричардовых глаз, и на несколько мгновений они оба забыли, что не одни в комнате. Ричард молча задал вопрос, и Джоанна молча ответила ему.

15

Дебора настояла на том, чтобы принесли в комнату Джоанны большое деревянное корыто, потом она, ее дочь и служанка натаскали горячей воды, потому что, как заявила Дебора, ей ли не знать, что больше всего на свете Джоанне хочется вымыться после долгой дороги. Еще одно корыто она приказала отнести в комнату милорда, а сама открыла склянку и вылила в воду немножко сладко пахнущей жидкости.

Словно она знала, что задумала Джоанна.

Глаза Ричарда сказали ей: «Приходи ночью в конюшню», – так ясно, как будто он произнес это вслух. Однако, пока дом не затих, Джоанна лежала в постели и мучилась в нерешительности. Пуховая перина была удивительно мягкой и самой удобной из всех, на каких она когда-либо спала, но сейчас это не имело значения. Что перина, что гвозди = Джоанне было все равно.

Она помолвлена с честным рыцарем и, чтобы изменить ему с Ричардом Кингслиром, надо быть чудовищем. И все-таки, если она сейчас усмирит свое сердце, то потом долгие годы будет мучиться, представляя себе, что могло бы быть. Она не настолько глупа и знает, Ричард не будет говорить с ней ни о коне, ни даже об их чувствах, потому что страсть застилала ему глаза. Если она все-таки не решится пойти на конюшню, такой ночи больше не будет.