Изумрудные глаза Будды

– Артура на самом деле зовут Сева. Он – мерзавец, негодяй, слюнтяй, тряпка и вообще полное ничтожество. Просто у него смазливая внешность и сладкий голос, а при теперешних масштабах рекламы раскрутить можно кого угодно – как в шоу-бизнесе, так и в политике. Были бы деньги. Технологии уже давно опробованы. И Александр Каренович на этом собаку съел. А Севка был его любовником. Кареныч ведь девочек не раскручивает? Девочек раскручивают те, кто их любит. А наш Кареныч всегда любил таких смазливеньких сладкоголосых мальчиков с безволосым телом. У него уже два новых на подходе. Артуру в любом случае скоро конец.

Алена хватала ртом воздух. Информации было слишком много. Но, может, и хорошо, что поэт на нее так все вывалил? Вдруг девчонка очнется и в самом деле начнет нормальную жизнь?

Я подошла к Алене и обняла за плечи.

– Вокруг много интересных мужчин, которым Артур в подметки не годится. Ты просто приглядись повнимательнее. Не надо смотреть на красивое лицо. Красивые мужики – самые худшие. Это, как правило, самовлюбленные эгоисты, которые считают себя пупом земли. Они привыкли к женскому вниманию и воображают о себе невесть что. А некрасивый частенько добивается кое-чего в жизни. Чего-то стоящего. Сам. Своим умом, руками, а не подставляя задницу продюсеру, который годится ему в отцы. Ты ищи мужика.

– И вообще с лица воду не пить, – добавила Татьяна. – Ладно, пошли дальше.

Останки самолета производили удручающее впечатление, в особенности при свете дня.

– Может, стоило все-таки заснять и днем? – спросил у меня Пашка.

– Вчерашних кадров хватит, – заметила я. – И куски металла в любом случае никуда не денутся. Давайте смотреть. Может, и найдем что-нибудь интересное.

Если бы вчера все не завалило снегом, нам было бы легче. Пашка, правда, работал метлой из сарая, а Арсений веником. Лопата пока не требовалась.

Мы находили обломки музыкальных инструментов и декораций. У наших спутников все эти вещи вызывали ностальгические воспоминания. Они тут же начинали пересказывать какие-то случаи с гастролей и выступлений в различных залах и клубах нашего города.

– Может, возьмем по куску всего? – предложил Арсений. – Ну, например, кусок гитары, чтобы Косте в могилу положить? Ведь хоронить же нечего… А так, что найдем от каждого…

Пока он говорил, мне снова стало дурно. Что там с моими родителями? У мамы ведь давление, у папы – сердце. Да и друзья, и знакомые, наверное, переживают… Как оказалось, Татьяна с Пашкой думали о том же самом.

– Наши, наверное, старую «Криминальную хронику» гоняют, – задумчиво сказал Пашка. – И нас с тобой в траурной рамке перед и после дают. А люди, как у нас принято, цветочки и свечки зажженные несут к зданию холдинга. Как думаешь, народ нас любит?

– И ребята из управления небось без понуканий начальства работают, – сказала я. – Может, уже выехали на место предполагаемого падения самолета…

– Интересно, а Иван Захарович отряд снарядит? – подала голос Татьяна. – Небось чувствует себя виноватым, что с нами не попрощался. Так ему и надо. И Вадик твой из Сибири может отряд спасателей снарядить. Ему ближе. Зря ты ему не позвонила. Хотя уж теперь-то Иван Захарович сам обязательно с ним свяжется. Или нет? У них же ведь трения какие-то были, насколько я помню…

– Должен, – уверенно сказала я, чтобы успокоить остальных.

– Кстати, а Вадик не может знать про этот распрекрасный домик?

Я не знала ответа.

– А случайно не Иван ли Захарович с нами террориста послал? – спросила Татьяна. – Вы вспомните, что говорил террорист. Тебя, Юля, тебя, Паша, и меня – оставить в живых, как и летчиков, Иван Захарович всегда ценил профессионалов. А к пид… типам, подобным Небосклонову, относился всегда определенным образом.

– Но что-то пошло не так, – сказал Пашка.

– Военные оказались на шоссе. А встреча с ними была не только не запланирована, но и нежелательна. Давайте думать, зачем было сажать самолет на шоссе, – сказала Татьяна. – Что мы знаем? В самолете перевозился героин.

– Александром Кареновичем. Не Иваном Захаровичем. И не Вадимом, – напомнила я. – Кстати, интересно бы узнать, куда он подевался. То есть они – и героин, и продюсер. Героин, признаться, меня волнует больше.

– Пока оставим этот вопрос, – сказала Татьяна. – Будем считать, что их забрала нечистая сила. Мог Иван Захарович, узнав про героин, заставить посадить самолет там, где ему нужно?

– Зачем такие сложности? – удивилась я. – Взяли бы Кареныча тепленьким в Сибири. Там нравы до сих пор дикие. Помнишь, что Вадик рассказывал? Просто обыскали бы самолет, загнав в какой-нибудь отстойник. Нет, я не думаю, что террориста послал Сухоруков. Мне кажется, что дело как-то связано с убийством Травушкина, бывшего генерального директора «Петроаэро» и того вора в законе, Седого, которого расстреляли вместе с ним.