Изумрудный свет (СИ)

========== Изумрудный свет ==========

Март выдался довольно дождливым, поэтому солнце, соизволившее, наконец, показаться в один из дней, смогло выманить его на улицу. Вдалеке, где-то меж хрупких домиков с маленькими, уютными террасами, тускло мигала изумрудная точка.

Драко, как и Гэтсби, пытался поверить в тот самый зелёный огонёк, «свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть счастье ускользнуло сегодня, но не беда — завтра мы побежим ещё быстрее, ещё дальше станем протягивать руки… и в одно прекрасное утро…

Так мы и пытаемся плыть вперёд, борясь с течением, а оно всё сносит и сносит наши судёнышки обратно в прошлое»*. Но попытки Драко были тщетны.

Он заинтересовался творчеством писателей потерянного поколения, ассоциируя себя с ними, и с увлечением занялся поиском нужной литературы. Пробыв в книжном магазине какое-то время, достаточное для того, чтобы найти интересный материал, он решил напоследок заглянуть в отдел английской классики. Медленно шагая вдоль книжных рядов, Драко наслаждался приятной тишиной, свойственной всем подобным магазинам, но всё же не ожидал наткнуться здесь, на окраине Лондона, на знакомое лицо.

В разделе поэзии стояла Грейнджер. Она держала перед собой раскрытый томик, сосредоточенно водила пальцем по строчкам и что-то шептала себе под нос. Некоторое время он просто наблюдал за этой любопытной картиной, стоя на безопасном расстоянии, и не решался заговорить с ней. А когда собрался с мыслями, Грейнджер резко захлопнула книжицу, взяла её под мышку и направилась в его сторону.

Драко столкнулся с её растерянным взглядом и коварно улыбнулся.

— Какая встреча, Грейнджер.

— Малфой, — ответила она холодно, без какого-либо удивления, и сделала неуверенный шаг в сторону выхода. На лице Грейнджер выступило сомнение. Кажется, она решала, стоит ли вообще заводить с ним разговор. Драко бросил взгляд на книгу в её руках и, как бы невзначай, подметил:

— Фрост? Довольно предсказуемо.

Грейнджер принялась сверлить его недобрым взглядом, прикусив нижнюю губу.

— Ты говоришь так, будто хорошо меня знаешь, — процедила она. — К тому же, твоё мнение меня совершенно не интересует.

Драко невольно окинул взглядом её хрупкое тельце, облачённое в нежно-зелёное шифоновое платье с рукавами-фонариками и надетое поверх него тёплое тёмное пальто, и удивился тому, насколько обманчивым был образ этой девушки. Та дерзость, с которой Грейнджер по своему обыкновению отвечала ему, вызывала в нём довольно противоречивые чувства сейчас.

— Вот как? — он беззаботно улыбнулся, желая расположить её к себе, отчего она напряглась ещё больше. — Тогда уж извини. Надеялся вызвать в тебе какие-нибудь чувства, кроме неприязни, — признался он.

Лицо Грейнджер немного смягчилось. Её глаза были слегка подчёркнуты тёмным карандашом снизу, что немного увеличивало их в размере и делало более выразительными. Тёмно-шоколадная радужка в тусклом свете рядом стоящей лампы отдавала медовым оттенком, вызывая ассоциацию с тянущейся нугой.

— Зачем тебе это? — спросила Грейнджер, возвращая свой взгляд к полкам с поэзией. Драко, осторожно, не торопясь, проследовал за ней.

— Не знаю, — честно ответил он.

Грейнджер медленно провела пальцем по книжным корешкам. Драко наблюдал за этим таинственным жестом, как зачарованный, и, кажется уже забыл, что только что сказал.

— Что же интересует тебя? — спросила она неожиданно.

И хотя этот вопрос был задан скорее из вежливости, Драко был приятно удивлён проявленным к нему интересом.

— Фицджеральд, — ответил он, наблюдая за её реакцией.

Грейнджер пристально посмотрела на него. Её молчание снова вернуло неловкость в разговор. И несколько секунд Драко снова потратил на изучение её лица, черты которого, заметил он, стали более угловатыми.

— Предсказуемо? — попытался угадать Драко.

— Вульгарно, — ответила она, поджав губы.

— Читала? — сузив глаза, спросил Драко, как бы бросая ей вызов.

Грейнджер направила задумчивый взгляд куда-то в сторону, зачем-то вернула Фроста на место и мечтательным тоном произнесла знакомые ему строки:

«Одни говорят: мир умрёт в огне,

Другие твердят про лед.

Я долго жил, и кажется мне,

Огонь скорей подойдет.

Но если бы кто-нибудь мне сказал,

Что дважды нас гибель ждет,

Я не удивился бы. Я узнал,

Что ненависть — толще, чем лёд

И равнодушие холодней

Вечных покровов льда.

И если для смерти не хватит огней

Лед сгодится тогда…».

С его губ сползла насмешливая улыбка, и лицо сделалось совершенно серьёзным.

Он был растерян и потрясён — понял, что ошибся в ней, и не знал, как теперь быть. Грейнджер стала для него трудной загадкой, которую невыносимо хотелось разгадать, раскрыть, дойти до самой сердцевины её секретов. Было что-то таинственное и печальное в этих глазах, смотрящих куда-то вдаль, будто поверх реального мира, в плавных движениях и голосе, который казался немного усталым, но обретал глубокую силу чувств, когда ей того хотелось. И даже стихотворение, прочитанное ею, обретало какой-то новый, особенный смысл для поражённого до глубины души мужчины.