Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)

Она знала обо мне очень многое: сразу стало ясно, что жизнь замка Гайяр обсуждалась в округе, порождая всяческие сплетни и слухи. Что я думаю о замке, о графе? Я тщательно обдумывала ответы, и она вскоре поняла, что вряд ли сможет узнать от меня что-нибудь новое, поэтому перешла к своим собственным делам, рассказывая, как много ей приходится трудиться за месье Дюрана, ибо сам муж уже стар и с трудом может работать.

— Ах, эти волнения и беспокойства! Каждый год одно и то же, и так вот уже десять лет — с тех пор, когда на виноградники напала эта ужасная болезнь. Словом, дела в Сен-Вайяне идут не самым лучшим образом. Но месье Жан-Пьер просто волшебник. Вино замка снова стало таким же прекрасным, как раньше. Я очень хотела бы надеяться, что господин граф скоро позволит моему мужу выйти на покой.

— Разве месье Дюран должен получить разрешение графа?

— Конечно, мадемуазель. Граф даст ему домик. Боже, как я жду этого дня! Я заведу цыплят и корову, а может быть, две. И для мужа это будет просто великолепно. Он уже достаточно потрудился, что еще надо старому человеку? Разве способен он в его возрасте бороться со всеми этими напастями? Разве кто-нибудь, кроме Бога, может знать, когда случатся заморозки, которые уничтожат виноградники? Особенно весенние. День может быть великолепным, и вдруг ночью, как вор, подкрадывается мороз, который мгновенно лишает нас урожая. А когда лето слишком влажное, на виноградники нападает масса вредителей, а ягоды родятся кислыми. Нет, это под силу только молодому мужчине, такому, как Жан-Пьер.

— Будем надеяться, что месье Дюран скоро отдохнет.

— Все в руках Господних, мадемуазель.

— Или в руках графа?

Она кивнула, как будто хотела сказать то же самое.

Через некоторое время Жан-Пьер освободился, и мы покинули Сен-Вайян. По дороге мы говорили о Дюранах.

— Мне сказали, что он ждет решения графа, — не без удивления заметила я.

— О да, — ответил Жан-Пьер. — Здесь все зависит от него.

— А вы с этим не согласны?

— Считается, что времена деспотичных правителей уже канули в Лету.

— Но вы же можете уйти? Неужели он способен помешать вам?

— И оставить свой дом?

— Но если вы его ненавидите… Когда вы говорите о нем, ваш голос становится жестким, и выражение ваших глаз…

— Это ни о чем не говорит. Я гордый, может быть, даже слишком. И это место — такой же мой дом, как и его. Разница лишь в том, что его семья живет в замке. Но все мы выросли и воспитаны под сенью замка, и это тоже наш дом… такой же наш дом, как и его.

— Я понимаю.

— И если я не люблю графа, ну что ж… Разве его это волнует? Да его тут практически не бывает. Он предпочитает жить в своем доме в Париже. Он не снисходит до того, чтобы замечать нас. Мы не достойны его внимания. Но я никогда не позволю ему заставить нас покинуть свой дом. Я работаю на него потому, что должен, но стараюсь не думать о нем и не видеть его. Скоро и у вас появится такое же чувство. И не исключено, что уже появилось.

И он неожиданно запел. У него был приятный тенор, который вибрировал от переполнявших его эмоций:

Кто они, эти богатые люди?

Разве они нечто большее, чем я, у которого ничего нет?

Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу;

И я не боюсь потерять свое счастье.

Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу,

И не боюсь потерять свое благополучие.

Он кончил петь и улыбнулся мне в ожидании комплиментов.

— Мне очень понравилось, — сказала я.

— Я рад.

Он так пристально смотрел на меня, что я смутилась и слегка пришпорила лошадь. Боном пустился галопом. Жан-Пьер быстро нагнал меня, и вскоре мы вернулись в Гайяр.

Когда мы проезжали мимо виноградников, я увидела графа. Он только что вышел из конторы. Увидев нас, он слегка поклонился.

— Вы хотели видеть меня, господин граф? — спросил Жан-Пьер.

— В другой раз, — ответил граф, сел в коляску и уехал.

— Вы должны были быть здесь? — спросила я.

— Нет. Он знал, что я поехал в Сен-Вайян. Граф сам меня туда отправил.

Он был немного удивлен. Но, когда мы проезжали мимо конторы, направляясь к Бастидам, из нее появилась Габриэль. Ее щеки пылали, и она выглядела прехорошенькой.

— Габриэль, — окликнул ее Жан-Пьер. — К нам едет мадемуазель Лоусон!

Она довольно отрешенно улыбнулась мне, и я отметила ее несколько рассеянный вид.

— Я вижу, сюда заезжал господин граф, — сказал Жан-Пьер. Его манера поведения очень изменилась. — Чего он хотел?

— Посмотреть кое-какие счета и записи… вот и все. Он приедет в другой раз, чтобы поговорить с тобой…

Мадам Бастид, как всегда, тепло и приветливо встретила меня. Но за время, которое провела у них, я заметила, что Габриэль вся ушла в себя, а Жан-Пьер выглядел несколько подавленным.

Когда утром следующего дня я работала в галерее, ко мне зашел граф.

— Как продвигается работа? — спросил он.