Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)

— Вы оказываете на нее дурное влияние, мадемуазель Лоусон, и поэтому я прошу вас покинуть замок.

— Покинуть замок?

— Да. Это будет наилучшим выходом из создавшегося положения. Я прослежу, чтобы вам заплатили все, что причитается, и мой муж поможет вам найти другую работу. Но я не хочу слушать никаких возражений. Мне хотелось бы, чтобы вы покинули замок в течение двух часов.

— Но это абсурд. Я еще не закончила работу.

— Мы найдем, кто сможет ее завершить.

— Вы не поняли. У меня свои собственные методы работы, и поэтому я не могу оставить картины, пока сама их не закончу.

— Я здесь хозяйка, мадемуазель Лоусон, и прошу вас уехать.

Как она была уверена в себе! Неужели ее влияние на графа было столь велико? И поэтому она могла требовать все, что ей угодно? Видимо, да. Она считала, что граф ей ни в чем не откажет.

Ее губы презрительно скривились:

— Вы получите распоряжение от самого графа.

Меня обуял холодный ужас. Скорее всего она уже просила его уволить меня, и он, стремясь доставить возлюбленной удовольствие, удовлетворил ее желание. Идя за ней следом в библиотеку, я всячески гнала прочь мрачные предчувствия. Она широко распахнула дверь и крикнула:

— Лотэр!

— Клод, — сказал он, — что вам угодно, дорогая?

Он поднялся с кресла и двинулся ей навстречу и тут вдруг увидел меня. Его замешательство длилось всего лишь долю секунды, потом он склонил голову в знак приветствия.

— Лотэр, — заявила она. — Я сказала мадемуазель Лоусон, что она не может здесь более оставаться. Однако она отказывается принять увольнение от меня, поэтому я привела ее к вам, чтобы вы сами сообщили ей об этом.

— Сообщил ей? — спросил он, переводя взгляд с ее сердитого лица на мое, полное презрения.

Должна признать, что в этот момент она была прекрасна. Гнев разрумянил ее щеки, что еще больше подчеркивало необыкновенную голубизну ее глаз и белизну прекрасных зубов.

— Женевьева подложила мне в постель улиток. Это было ужасно!

— Мой Бог! — пробормотал он. — Что за удовольствие она испытывает, разыгрывая такие глупые шутки?

— Она находит это забавным. Ее манеры ужасны. Что можно ожидать… Вы знаете о том, что ее самыми близкими друзьями являются Бастиды?

— Нет, я этого не знал, — сказал граф.

— Поверьте мне, что так оно и есть. Она постоянно торчит там. И даже сказала мне, что мы все ей безразличны. Мы не так приятны, не так интересны, не так умны, как ее дорогой друг Жан-Пьер Бастид. Да, он ее самый дорогой друг, хотя она обожает всю эту семью. Бастиды! Вы знаете, кто они такие.

— Лучшие виноградари в нашей округе, — сказал граф.

— Совсем недавно девушку из этой семьи пришлось срочно выдавать замуж.

— Подобная поспешность не такая уж редкость в нашей округе, Клод, уверяю вас…

— И этот изумительный Жан-Пьер. Он известный ловелас, так я слышала. И вы позволяете своей дочери вести себя, как деревенская девчонка, которая очень скоро может узнать, как бы побыстрее выкрутиться из щекотливого положения.

— Вы слишком взволнованы, Клод. Женевьеве никто не позволит вести себя предосудительно. Но какое все это имеет отношение к мадемуазель Лоусон?

— Она поощряет эту дружбу, сопровождает Женевьеву к Бастидам. Все очень просто. Это она ввела Женевьеву в их круг, и поэтому я сказала, что она должна уехать.

— Уехать? — удивился граф. — Но она же не закончила работы с картинами. Кроме того, мадемуазель Лоусон собиралась обследовать стены…

Она подошла к нему совсем близко, глядя на него своими прекрасными голубыми глазами.

— Лотэр, пожалуйста, прислушайтесь к тому, что я вам говорю. Ведь я волнуюсь о Женевьеве.

Он взглянул на меня поверх ее головы:

— А вы ничего не хотите сказать, мадемуазель Лоусон?

— Мне было бы жаль оставить картины незаконченными.

— Об этом не может быть и речи.

— Так, значит, вы на ее стороне? — взвизгнула Клод.

— Это значит, что я не понимаю, какую пользу принесет Женевьеве отъезд мадемуазель Лоусон, но зато совершенно отчетливо вижу, какой вред нанесет моим картинам.

Я подумала, что она сейчас его ударит, но Клод вдруг сделала вид, будто вот-вот заплачет, и, повернувшись, поспешно вышла из комнаты.

— Она очень рассердилась на вас, — сказала я.

— На меня? А я думал, на вас.

— На нас обоих.

— Женевьева опять ведет себя очень плохо.

— Боюсь, что так. Это потому, что ей запретили ходить к Бастидам.

— А вы брали ее с собой, когда ходили в их дом?

— Да.

— Вы считаете это разумным?

— Одно время я считала это очень разумным. Ей не хватает общения со своими сверстниками. Девочка ее возраста должна иметь друзей. Но у нее их нет, и именно поэтому она такая непредсказуемая… с этими ее внезапными вспышками и бесконечными шуточками.

— Понятно. И вам пришла в голову идея познакомить ее с Бастидами?

— Да. И у Бастидов она всегда чувствовала себя очень счастливой.

— И вы тоже?

— Да, мне очень нравится общаться с ними.

— Жан-Пьер имеет репутацию человека очень… галантного.