Изумруды на завтрак

– Редкая – не значит единственная!

– И все же – откуда она у тебя?

Леня тяжело вздохнул. Он понял, что Ухо от него не отстанет.

– Ну, эту краску я нашел на месте одного происшествия, – проговорил он уклончиво, – там машина задела забор…

– Задела забор? – оживился Ухо. – Значит, на самой машине должен был остаться след! А на этой машине никаких царапин, никаких вмятин… значит, это не с нее краска!

Ухо облегченно вздохнул… но тут же снова помрачнел.

– Хотя мне показалось… – протянул он себе под нос и снова кинулся к красной машине. Опустившись перед ней на колени, принялся разглядывать правый борт, чуть не водя по нему носом, посветил себе фонариком и наконец вскочил с мрачным видом.

– Не показалось… – протянул с самым трагическим выражением. – Здесь была царапина. Ее зашпаклевали и закрасили, но разглядеть при желании можно. Точно, эту машину где-то поцарапали…

После этого Ухо снова кинулся к Маркизу:

– Говори, откуда у тебя эта краска!

– Говорю тебе – нашел ее на месте происшествия…

– Говори – что за происшествие!

– Ну, Ухо, ты же знаешь – так не положено! Я же на клиента работаю и не могу раскрывать его тайны!

– Тогда можешь ко мне больше не обращаться!

– Да успокойся, Ухо, это просто случайное совпадение!

– Не верю я в такие совпадения!

– Ну, ты же можешь ей позвонить и все выяснить. Уверен, что у этого есть самое простое объяснение.

– Кому позвонить?

– Ухо, не тормози! Твоей Марине. Ты можешь позвонить ей и между делом поинтересоваться, где и когда она поцарапала свою машину. И я уверен, что все разъяснится.

– Вообще-то не могу, – мрачно ответил Ухо. – У меня нет ее телефона.

– Как это? – удивился Маркиз. – Она отдала тебе в ремонт машину – и не оставила номера своего телефона? Разве так бывает?

– С ней бывает все. Я же тебе сказал – она единственная и неповторимая. – Ухо снова завел прежнюю пластинку.

– Но все же… как это может быть?

– Ну, когда я сказал, что приведу ее машину в порядок, – она согласилась и записала мои адрес и телефон.

– А ты ее телефон не попросил?

– Ну да… мне было как-то неудобно.

– Ну, ты даешь! – Маркиз покачал головой. – Не знаю, как она, а ты – точно единственный и неповторимый!

Ухо недовольно молчал.

– Ну ладно… она ведь придет за своей машиной – тогда все и разъяснится…

Уходя от Уха, Маркиз думал о том, что ему удалось узнать.

Закрашенная царапина на Марининой машине была справа, именно с той стороны, где поцарапалась об забор дома Горбушиных неизвестная машина. И эта царапина была примерно на такой же высоте, что и след краски на заборе.

Леня не стал говорить об этом Уху, чтобы тот еще больше не возбудился, но сам не мог отмахнуться от этого факта. Кроме того, настораживало то, что таинственная Марина не оставила Уху свои координаты.

Впрочем, раньше или позже она придет к нему за своей машиной, и тогда можно будет ее аккуратно расспросить…

Если, конечно, Ухо это позволит.

Вернувшись домой, Маркиз уже в прихожей почувствовал царящую в квартире напряженную обстановку. Он вспомнил, что Лолка дуется на него, и расстроился. Зря он ляпнул про то, что придется им расстаться, теперь она не будет выходить из своей комнаты. Впрочем, надолго ее не хватит.

Перришон скучал на холодильнике.

Один Аскольд вышел поздороваться с хозяином, но и у него было плохое настроение.

Леня взял кота на руки, зарылся лицом в его шерсть и проговорил:

– Один ты меня понимаешь!

Кот в ответ вежливо мурлыкнул. Он тоже был не в настроении, но не хотел огорчать хозяина.

Леня прошел в свою комнату и от нечего делать стал просматривать новости в компьютере. Чтобы кот не скучал, он выпустил на пол заводную мышь. Аскольд посмотрел на хозяина с недоумением – я что, по-твоему, неразумный котенок?

Однако, когда мышь забегала по комнате, издавая тонкий писк, он все же соизволил побегать за ней и пару раз прихлопнул ее лапой.

Леня одним глазом следил за котом, другим лениво просматривал новости на экране компьютера.

В новостях культурной жизни сообщалось, что во дворце князей Беломорско-Балтийских на Невском проспекте открылась выставка ювелирных изделий из коллекции банкира Фихтенбаума. Гвоздем этой выставки, по общему мнению, было пасхальное яйцо Фаберже «Лунная ночь» – один из последних шедевров великого ювелира.

Тут же имелась фотография ювелирного шедевра – большое яйцо темно-голубого цвета, затянутое в сеть из золотых нитей и усыпанное крупными сапфирами и другими драгоценными камнями, было действительно очень красиво.

– Посмотри, Аскольд, какая красота, – обратился Леня к коту.

Кот, однако, не отреагировал на его слова.

Он всерьез увлекся игрой с мышью и вел себя, как при настоящей охоте: зажмурил глаза, делая вид, что спит, и ждал, когда мышь подберется на расстояние короткого прыжка. Мышь, однако, не приближалась. Тогда кот залез под диван и выкатил оттуда лапой засохший кусочек сыра и положил его перед собой, надеясь соблазнить этой приманкой механическую мышь.

Маркиз посмотрел на заводную мышь, на засохший сыр, потом перевел взгляд на яйцо Фаберже… и тут его осенило.

– Аскольдик, ты гений! – воскликнул Маркиз. – Ты совершенно прав! Так и нужно сделать!