Изувер

— Сколько? — переспросил он.

— Десять тысяч «зеленых», — повторил старший Махарадзе. — Перемножить на курс «деревянных» сможешь? — Джаба усмехнулся. — Считай, новая «Волга» у тебя в кармане.

Койот судорожно сглотнул слюну.

— Кто… такой?

— Паша, не задавай лишних вопросов. Зовут его Амиран. Больше тебе знать ничего не надо.

Тебе его в Москве покажут. Скажут, где и когда ждать. Дадут оружие, «Тульский Токарева»-, с глушителем. Работу надо сделать наверняка, с контрольным выстрелом. Пистолет бросишь. Возле места… работы… тебя будет ждать машина. Из Москвы уедешь в тот же день. Не сюда, в Сочи.

Отдохнешь, успокоишься. Две-три недели. Командировочные тебе оплатят. Кроме тех десяти тысяч.

— Это твой враг, Джаба? — спросил Койот.

— Паша, тебя это не касается, я же сказал, не задавай лишних вопросов. Амирана лично я не знаю. Но знаю, что он в Москве мешает другим людям. Больше ничего не спрашивай. Принимай решение. Ты же мужчина!.. Деньги получишь на месте. Можешь потребовать аванс.

— А если я откажусь, Джаба?

— Ты не откажешься, Паша. Такие веши дважды не предлагают. Уберут тебя. Ты уже в системе. Усек?

Койот помолчал. По скулам его склоненной головы ходили желваки.

— Не надо меня пугать, Джаба. Я же говорил тебе еще в прошлом году: отработаю.

— Ну вот, это решение мужчины. Молодец, дорогой! Завтра мы должны быть в Москве. А пока погуляем.

Гога уже выставлял из сумок хорошее грузинское вино и дорогие закуски.

Глава 33 В НЕЖНЫХ ОБЪЯТИЯХ ФСБ

Гогу Махарадзе «топтуны» упустили.

По совету Койота он поднялся на чердак, прошел по нему, спустился в другом подъезде и, не замеченный «наружкой», вышел из дома. Потом поймал машину и через три четверти часа был в аэропорту. Еще через час он был уже в воздухе, на пути в Москву.

Вечером Гога позвонил в Придонск, попросил Джабу.

Разговор шел на грузинском.

— Я на месте, Джаба.

— Как долетел?

— Хорошо. Меня встретили.

— Там все готово?

— Конечно. Как наш солист себя чувствует?

— Нормально. Спокоен. Сидим с его отцом, чаи гоняем… ха-ха-ха…

— А я забыл спросить… там… Валентины чтото не видно было?

— Ее нет. Сказали, что она уехала в деревню, мать заболела.

— У вас там все спокойно, Джаба?

— Да, не волнуйся, брат. Переночуем и прилетим. Скажи Арсену, пусть треть гонорара солисту сразу отдаст, чтобы он не дергался, спокойно работал. А дальше — как решили. Сам знаешь.

— Конечно, скажу. Ну, до завтра, Джаба! Обнимаю тебя.

— И я тоже.

Уже по-русски Джаба сказал Волковым:

— Привет вам от Гоги. Долетел хорошо. Пожелал спокойной ночи.

* * *

Грузинский текст надо было срочно перевести. О чем говорили по телефону из квартиры Волковых? Кто говорил? О чем договаривались эти люди?

В русском управлении ФСБ грузинского языка никто, разумеется, не знал. Но грузины в городе жили. Немного, но тем не менее.

Омельченко с Брянцевым сели на телефоны.

Через час на столе Мельникова лежал список, в котором мелькали имена: Гиви, Резо, Отари, Вахтанг, Иосиф… И соответствующие фамилии.

Однако оперативную тайну всем не доверишь.

К тому же, шел уже десятый час вечера. Не каждый из обрусевших, проживающих в Придонске грузин согласится в законный час отдыха давать какие-либо консультации ФСБ.

Но медлить было нельзя.

Мельников позвонил домой Кириллову, доложил о проблемах. Полковник (он жил недалеко от управления) тотчас бросил домашние дела, пришел.

Полистал свою записную книжку. Вспомнил, что на одной из кафедр университета работает преподавателем некий Гурам Суренович Меранашвили, наполовину грузин, наполовину армянин. В Придонске он с незапамятных времен, вполне возможно, что давно уже забыл язык своих предков.

Гурам Суренович дал согласие послушать пленку, при условии, что за ним приедут — жил он на окраине Придонска.

Через полчаса Меранашвили сидел в кабинете Кириллова и слушал запись.

— Мне кажется, это какие-то урки договариваются, Анатолий Михайлович, сказал он. — И о серьезных делах.

— У нас такое же предположение, Гурам Суренович, — согласился Кириллов. — Потому и пригласили вас помочь.

— Ну что ж, давайте ручку и бумагу. Я запишу диалог.

Через пятнадцать минут работа была сделана.

На столе Кириллова лежал точный перевод разговора братьев Махарадзс.

Стало ясно, что завтра утром Павел Волков должен лететь в Москву вместе с Джабой Махарадзе. Убивать какого-то Амирана…

* * *

Мельников позвонил Крайко.

— Эмма Александровна, добрый вечер. Извините за поздний звонок.

— Ладно тебе извиняться, Саша, ты же не будешь беспокоить меня по пустякам.

— Да, дело срочное… Наш подопечный завтра утром собирается улетать в Москву. Судя по перехваченному нами телефонному разговору, на новое серьезное дело…

— Можем упустить?

— Можем.

— Оружие вы не нашли?

— Нет. Никаких упоминаний о нем мы не прослушали.

— Понятно. Та-ак… Сколько там у нас натикало?.. Ого! Половина одиннадцатого! Наше прокурорское начальство отдыхает. Разрешения на задержание Заиграев не даст даже в этой ситуации, упрется. Значит, решение принимать мне. — Крайко умолкла. В трубке отчетливо было слышно ее сосредоточенное дыхание. В следующее мгновение она сказала: