Изувер

Группа захвата в одно мгновение навалилась на киллера и его заказчика.

Джаба закричал на весь зал, будто перепуганный насмерть заяц.

Койот отбивался от оперативников молча, зло.

Он не испугался, нет. Наверное, в первый момент он даже и не понял, что такое произошло, и сопротивлялся машинально, как стал бы сопротивляться на его месте любой нормальный человек.

Он отбивался руками, ногами, вырывался — на него никак не удавалось надеть наручники. Он дергался и тогда, когда его подняли четыре пары сильных мужских рук и понесли к выходу. Он выскользнул, ударился лицом о бетонный пол, вскрикнул.

Щелкнули наконец наручники.

Сбежались пассажиры, приняли потасовку за хулиганскую разборку, кто-то завопил:

— Прекратите безобразие! Милиция-а-а! Вы что там стоите, как столбы?! Смотрите, что делают!

Омоновцы наблюдали за действом со всем вниманием и интересом. Молодые, деревенские учились у «старшего брата» работе. Пригодится.

…Джабу и Койота везли в разных машинах.

Едва «Волга» сорвалась с места, навалились на Волкова с допросом:

— Где оружие, Волков? Стволы?! Ну!

— К… какие стволы?

— Которые ты забрал у милиционеров! Из которых стрелял в инкассаторов! Говори!

— Не знаю ничего… Вы ошиблись… — Койот вел себя довольно хладнокровно. Этой выдержке можно было позавидовать.

— Говори, хуже будет! Лучше сам стволы сдай.

— Не знаю ничего… Вы меня с кем-то спутали.

— Ничего мы не спутали. Знаем, зачем ты летишь… вернее, собирался лететь в Москву. Знаем, зачем вас с Джабой ждет Гога.

— Вы знаете, я не знаю… Вы ошиблись.

В «жигуленке» шел другой разговор.

Джаба Махардзе, насмерть перепуганный, стучал зубами на весь салон. Спрашивал.

— Вы что, ребята… Вы из какой банды? За что взяли? Я никому плохого ничего не делал… А про «КамАЗ» скажу…

— Говори. И про Волкова рассказывай. Мы знаем, зачем вы собирались в Москву.

— Вы кто такие, ребята?

— Мы из управления ФСБ.

— Господи-и, чекисты! — завопил вдруг Махарадзе — радости его не было предела. — К порядочным людям попал. Ну хоть живой останусь.

А то ведь что подумал: навалились, скрутили, повезли… Кто такие? Душа в пятки ушла, с жизнью уже попрощался…

В «Волге» шла своя беседа, которую тоже скучной не назовешь.

Мельников кричал по рации, в «жигуленок»:

— Сворачивай в лес. Сейчас будем кончать этого, нашего! Молчит, собака! Говорит, что ошиблись… Потом и вашего замочим…

Койот молчал. Он понял, что к чему. И лишь усмехнулся. Он читал в одном из детективов, что оперативники почти всегда пользуются этим психологическим приемом — стараются «расколоть» ошалевшего от внезапного задержания преступника в первые же минуты…

Задержанных довезли в ИВС живыми и здоровыми. Только у Койота распух и налился небесной синевой синяк под глазом.

Нечего было трепыхаться в нежных объятиях ФСБ. Оперативники этого не любят. Накрыли — протягивай лапы для наручников…

Глава 34 НЕЧАЯННОЕ УБИЙСТВО

В это же утро в Придонске произошло еще одно событие, связанное с именем Павла Волкова. Трагическое.

…Людмила, брошенная жена Койота, вместе с матерью, Верой Ивановной, возилась на кухне.

Женщины затеяли печь блинчики — дешево и калорийно. Мука у них была, пол-литра кефира и пара яиц в холодильнике отыскались, остальное — дело проворных женских рук и горячей сковородки. Блинчики еще вчера попросил Костик. Слово это он выговаривал по-своему: «Бинцик». Ну, «бинцик» так «бинцик». И мать и бабушка мальчика поняли, дружно захлопотали у плиты, радуясь тому, что стопка пышных румяных блинчиков быстро росла на тарелке, и Костик, когда проснется, поест их с удовольствием, да и они позавтракают вместе с ним, а потом Людмила отправится с сыном в поликлинику — показать его хирургу. Ходить Костик стал гораздо лучше, и речь постепенно выравнивалась, становилась понятнее. Но левая ножка все же их беспокоила: Костик ее как бы приволакивал, подтаскивал за собой. Сразу это в глаза не бросалось, но если присмотреться, понаблюдать за тем, как мальчик передвигается по комнате, становилось ясно, что ребенка необходимо опять показать врачу.

А вот руки у Костика почти поправились, стали сильными, цепкими. Людмила, да и Вера Ивановна тоже, часами массировали ему пальчики, разминали их, гладили. Купили резиновое кольцо, каким пользуются спортсмены, и мячик. Костик, втянувшись, и сам потом тискал и мял эти игрушки. И чудо свершилось: руки мальчонки стали выздоравливать, набирать силу.

— Ты знаешь, мам, — сказала Людмила, снимая со сковородки очередной блин. — Он меня вчера так цапнул за руку! Я аж вскрикнула. Силы как у… она хотела сказать «у Павла», но спохватилась, передумала. — Прямо как у взрослого.

— Ну и хорошо, — спокойно отвечала Вера Ивановна, и лицо ее посветлело. — Значит, выздоравливает наш мальчик. Ему ведь скоро учиться, потом работать. Как без рук? Даже если хромать будет, ничего, а вот руки…