Изувер

- Александр Карпович был совершенно здоровым человеком, - спокойно сказал следователь.

- Уж этого можете мне не говорить, - усмехнулся допрашиваемый. - Я как-никак врач. Могу разобраться, что к чему.

- Ну, положим, вы еще только студент, - заметил следователь без всяких эмоций. - А если вас действительно интересует мнение авторитетных специалистов - пожалуйста.

Гольст протянул Борису заключение посмертной судебно-психиатрической экспертизы А. К. Ветрова. Тот прочитал его, пожал плечами.

- Но я лично, своими глазами видел выписку из истории болезни. Отец лежал в свердловской больнице. Его признали шизофреником и освободили от армии. Чему же верить? - искренне удивился Ветров.

- Ваш отец тогда симулировал болезнь, - коротко объяснил следователь.

- Но для чего? - вырвалось у Бориса.

- Сейчас мы не будем вдаваться в подробности. Главное уяснили? Не было шизофрении.

- По-моему, все-таки была. Врачи не боги, простые смертные... Эраре гуманум эст. Простите, это по-латыни...

- Я понял. Человеку свойственно ошибаться, - перевел следователь.

Ветров пустился в пространные рассуждения о том, какая сложная и запутанная область медицины - психиатрия. Установить диагноз больному психическим заболеванием иной раз не под силу даже опытнейшему врачу.

- А тем более, когда человека уже нет, - закончил обвиняемый.

"Вступать с ним в спор сейчас, пожалуй, не время", - подумал Владимир Георгиевич.

- Значит, как вы утверждаете, у вас были подозрения, что Лариса убита отцом? - спросил он.

- Да, - ответил Борис.

- Вы делились ими с кем-нибудь?

- С женой.

- А почему ничего не сказали следственным органам?

- Подозрение еще не доказательство. А у меня никаких доказательств не было.

- На чем основывались ваши подозрения?

- На том, как вел себя отец после исчезновения сестры. Однажды у него вырвалось нечаянно, что виноват якобы он. И потом эта навязчивая мысль о самоубийстве... Он был в ужасном состоянии... И в конце концов не выдержал...

- Но родные и знакомые говорят, что у него не было желания уйти из жизни, - возразил Гольст. - Наоборот...

- Интересно, кто мог сказать такую глупость? - усмехнулся Ветров.

- Ваша тетя, Ангелина Карловна, еще близкий друг отца. Да и не только они...

Следователь дал Ветрову ознакомиться с протоколами, в которых указывалось, что Александр Карпович мечтал о благоустройстве дачи, строил планы на будущее.

- Эти люди не знали истинного положения дел. Но я-то сын! Перед ними он мог играть, притворяться. С нами, то есть со мной и с мамой, отец не притворялся.

"Логично объясняет", - отметил про себя Гольст.

- Вы догадывались, куда он мог зарыть труп сестры?

- Догадывался. Вернее, догадка возникла, когда я увидел в погребе, что под спальней родителей, рыхлый песок.

- Сказали кому-нибудь об этом?

- Жене. Ольге.

- И не пытались проверить свою догадку?

- Не дай Бог! Хоть у меня и были подозрения, но я гнал их от себя. Кстати, каким способом убита Лариса?

Следователь дал Ветрову заключение судебно-медицинской экспертизы.

Врачи установили, что девочка была задушена.

Борис прочитал заключение, обхватил рукой лоб.

- Бедная Ларочка, - прошептал он. - Что она думала в тот момент?

- Ладно... Расскажите, пожалуйста, подробно о том вечере, когда исчезла ваша сестра, - попросил следователь.

Ветров долго и обстоятельно излагал то, что уже было рассказано им прежде и зафиксировано в документах дела. Только теперь он чуть-чуть подправил свои показания: по его словам, в то время, когда исчезла сестра, Борис не только читал книгу в своей комнате, но и вздремнул в кресле. Выходило, что отец мог незаметно для него спуститься в подвал и сделать свое страшное дело.

Люк находился на веранде и не был виден из комнаты Бориса.

- Уверяю, я совершенно не причастен к гибели сестры, - закончил он. - И вообще подумайте, зачем мне было ее убивать? С какой целью?

- С той же, с какой и родителей, - сказал следователь.

- Да вы что! - не выдержал обвиняемый. - Я зверь, что ли?!

- Как это у Шекспира, помните?

"Лей кровь и попирай закон", - процитировал Владимир Георгиевич выписку из дневника Ветрова.

Это был пробный камень, и он, кажется, попал в цель. Борис посмотрел на Гольста с испугом.

- Но при чем здесь Шекспир? - еле выдавил он из себя.

- Вам же нравятся сильные личности, не так ли? - спокойно спросил следователь. - "Убийство - это объективный акт, и смерть не различает, кто прав, кто виноват", - снова процитировал Владимир Георгиевич из тетради, найденной в сарае в Быстрице.

- Не знаю, о чем вы говорите, - раздраженно пожал плечами Ветров.

Но было видно, что он отлично знал.

Догадался, что его дневник побывал в руках следователя. По залегшей складке на лбу Ветрова Гольст понял: Борис лихорадочно соображает, какая информация из его личных, интимных записей может быть использована против него. "Пусть, пусть соображает, - подумал следователь. - Теперь уж, кажется, он выбит из колеи".

- Хорошо, поговорим о другом, - продолжал Гольст. - Вы ездили в конце июля в Москву?

- Ездил, - ответил Ветров, подозрительно глянув на следователя.

- Зачем?

- По личным делам.

- Поделитесь, пожалуйста.