Изувер

Гольст дал Ветрову прочесть заключение повторной судебно-медицинской и баллистической экспертиз. Тот знакомился с документами долго, несколько раз перечитывал отдельные места, видимо лихорадочно думая, как устранить противоречия между бесспорными фактами и своими прежними показаниями. Владимир Георгиевич терпеливо ждал. Наконец Ветров кончил читать.

- Что скажете? - спросил следователь.

- Ничего, - сквозь зубы процедил Ветров. - Вы хотите заманить меня в ловушку. Уверяю вас - не выйдет!

- Вы сами себя загнали в ловушку, - спокойно сказал Гольст. - Совершая преступление, вы допустили массу ошибок. А затем усугубили их своими показаниями. Во-первых, вы сказали, что ружье лежало на одеяле, а оно не могло там лежать. Во-вторых, стреляя в отца, вы перепутали спусковые крючки...

- Как? - вырвалось у Ветрова. Но он тут же осекся.

"Не выдержал", - отметил Гольст.

Однако Ветров попытался исправить впечатление от своего неосторожного восклицания.

- Я... Я хочу сказать, при чем здесь крючки? И вообще я при чем?..

- Готовясь к убийству, вернее, к инсценировке самоубийства отца, вы привязали веревку к левому спусковому крючку, а выстрел произвели из правого ствола. Патроны были одного калибра, но разной маркировки. Состав вещества, из которого сделана дробь, различен. Можете ознакомиться с заключением.

- Это меня не интересует, - холодно произнес Ветров.

- Следующая ошибка. Вы утверждаете, что дверь в спальню родителей была закрыта. Но в момент выстрелов она была открыта.

- Какое это имеет значение?

- Имеет. На внешней стороне обнаружены брызги крови вашего отца.

Это обстоятельство следователь выяснил в самое последнее время, когда производил обыск на даче и допросил Бобринскую. Она-то и вспомнила про кровь. Соответствующие исследования подтвердили это.

- Вы отлично помните, - продолжал Гольст, - что дверь открывается вовнутрь спальни. Внешняя сторона двери в открытом положении как раз обращена к кровати, на которой лежал ваш отец. Если бы выстрел был произведен при закрытой двери, то кровь попала бы на внутреннюю сторону. Что вы на это скажете?

Ветров молчал. Минуту, другую, третью...

- Я вижу, сказать вам нечего, - констатировал Владимир Георгиевич.

- Значит, я ошибся, - неожиданно со спокойной дерзостью заявил Ветров. - Дверь действительно была открыта, когда я вбежал в спальню родителей. Но я был в таком состоянии... Не удивительно, что забыл...

"Ну и наглец!" - чуть не вырвалось у Гольста.

Он, ни слова не говоря, перекрутил пленку на магнитофоне, нашел нужное место.

"Дверь в их спальню была открыта или закрыта?" - раздался голос самого следователя.

"Закрыта", - прозвучал ответ Ветрова.

"Это вы хорошо помните?"

"Отлично помню!"

- Странное выпадение памяти, - заметил Гольст. - А о том, что на вашей майке и трусах были брызги крови, которые заметила при стирке Ольга, вы тоже забыли?

- Я мог нечаянно запачкаться, когда сдернул с отца одеяло, - парировал Ветров.

- Где вы стояли, когда сдергивали одеяло? - спросил Гольст.

- В ногах у отца.

- В какую сторону вы потянули одеяло?

Ветров задумался. Вероятно, почувствовал подвох в вопросе.

- Прошу вас ответить, - строго сказал Гольст.

- Ну, потянул на себя...

- На этот раз память вас не подводит?

- Нет, - не очень уверенно ответил Ветров.

Владимир Георгиевич нашел в деле фотографию места происшествия, ткнул в нее пальцем:

- Видите, ноги вашего отца торчат из-под одеяла. Выходит, что одеяло вы не трогали, Борис Александрович...

Ветров молчал.

Гольст закрыл папку.

- Я думаю, фактов достаточно, - спокойно сказал он. - Вы запутались.

- Вовсе нет! - Ветров вскочил со стула. - Все, что вы говорили и пытались доказать, - сущая ерунда! Я могу эти же факты истолковать по-другому!

Да, да! И не думайте, что напали на сосунка! - он распалялся все больше.

- Уверяю вас, я так не думаю, - не повышая голоса, ответил следователь. - Вы тщательно готовились к преступлению. Все использовали. Мнимую распущенность вашей сестры, мнимую шизофрению отца... Вы даже изучали книги по криминалистике и другую юридическую литературу. Я ознакомился с ней у вас дома. В частности, с уголовно-процессуальным кодексом, что стоит в книжном шкафу. Он заложен на той странице, где говорится о прекращении уголовного дела. Кстати, день, когда дело о гибели ваших родителей было прекращено, вы пышно отметили в ресторане со своим другом Полонским. Не так ли?

- Не помню, - буркнул Ветров.

- Зато это хорошо помнит ваша знакомая, Стелла Виноградова. Вы тогда говорили, что теперь у вас в жизни есть все: деньги и свобода.

- Мало ли что можно наболтать, будучи под градусом. Знаете, если цепляться к словам...

- Слова словам рознь, - заметил следователь. - В тот же вечер той же Виноградовой вы заявили, что убийца часто попадается потому, что, совершив одно преступление, боится совершить другое. А жене как-то ттризнались, Гольст открыл дело на нужном месте и процитировал: - "Если мне понадобится убить своих врагов, я полгорода перестреляю. Мне убить человека ничего не стоит".

- Пустая бравада! - запальчиво произнес Ветров.

- Но вы пошли-таки на убийство.