Извек

Белозубая улыбка не сходила со скуластого лица, пока безрукий снова не поднялся на ноги. Чогыр хотел сказать что-то ещё, но еле живой мужик вдруг рванулся и укусил его коня за губу. От дикой боли жеребец взвился на дыбы и сбросил седока. Корнил качнулся к упавшему и, от всей души, влепил ногой по растерянной скуластой морде. Но силы уже покинули тело и он повалился на землю. Сквозь пыль проступила смертельная бледность.

Яростный удар поднявшегося Чогыра рассёк спину упавшего. Наспех отерев рожу, степняк взобрался на коня и спешно огляделся. Перед домами по всей улице темнели окровавленные тела. От крайней хаты тащили девку в разорванной одежде. У дальних домов десяток всадников окружил двоих мужиков с вилами. Рядом с ними несколько лошадей дёргались в предсмертных судорогах. Тут же валялись неудачливые седоки. Прочие, не решаясь подойти, уже выдёргивали из колчанов короткие луки и спешно накладывали стрелы на тетиву.

Остальная масса степняков металась от дома к дому, забегали в двери, кого-то рубли на месте, кого-то, под крики и стоны, выволакивали наружу. Ставили на колени, задирали голову вверх и, вставив остриё в рот, вбивали клинок на две трети. Бросив корчащееся тело, деловито устремлялись к следующему дому. Чогыр оглянулся в поисках подходящего дела, заметил у ограды хана. Тот, надменно наблюдал за происходящим. Встретив взгляд воина, коротко повёл рукой, приглашая батыра показать свою удаль.

Чогыр лихо поднял коня на дыбы и красивой рысью устремился к дальним домам. У приземистой избы заметил бледную как полотно старуху, что шла прямо на него. Пришпорив коня, занёс саблю и с гиканьем помчался на Осину-Травницу. Молниеносно преодолев разделяющее их расстояние, привстал в стременах. Точёный клинок уже сорвался вниз, когда костлявая длань Осины взметнулась навстречу. Череп старухи сухо лопнул под ударом и… в этот момент Чогыр увидел черноту. Слепота, посланная проклятьем, обрушилась мгновенно, и оторопевший степняк не успел остановить скакуна. Конь на полном скаку прошёл вплотную с избой ведуньи. Жердь для просушки рогожи выбила красивые белые зубы и, проломив шейные позвонки, выдернула Чогыра из седла. Повисшее на жерди тело дёрнулось и замерло в двух локтях над землёй. Из безжизненной руки выпала гордость Чогыра — дорогой дамасский клинок.

Полуприкрытые глаза Корнилы видели, как блеснула упавшая сабля. Вместе с последними каплями крови, жизнь вытекала из безрукого тела, но губы, разбитые сапогом степняка, в последний раз улыбнулись:

— Что ж ты, батыр, сам клиночки роняешь…

Светозар выскочил на шум позже всех. Сон, сморивший после долгой охоты, не дал услышать первые звуки набега и он вывалился в самую гущу боя. На его глазах упали истыканные стрелами Борун и Дубыня. Напротив соседского дома, между степняцкими конями метались дети Рощака. Сам Рощак, с разрубленным затылком, лежал на задушенном в медвежьих объятьях степняке. Ещё пара смятых трупов валялась неподалёку. Кочевники кружили вокруг детей, которые отчаянно уворачивались, ныряя под брюхо лошадей. Суматохи добавляли кони с опустевшими сёдлами.

Охотник метнулся к оставленной у двери рогатине. Стрелой преодолев десяток саженей до Рощаковского двора, сходу пробил хребет одного из всадников, укрылся под падающим телом и из-под него вспорол грудь другому. Оттеснив детей в проём между домами, двинул рогатиной по кругу и рассёк морду лошади. Седок, под дикое ржание, вылетел из седла и был мгновенно приткнут к утоптанной земле. Только тут беспорядочно толкущиеся степняки разглядели неожиданную помеху и ринулись на селянина. Завязалась ожесточённая круговерть. Ловкий мужик всякий раз успевал поднырнуть под оскаленные конские морды, нанося удары по лошадям и всадникам. Кони визжали, пятились и падали, мешая друг другу в тесном проходе.

Улучив момент, Светозар оглянулся. Трое Рощаковских детей вжались в стену конюшни, что соединяла два соседних дома. Глаза с ужасом смотрели на кровавую сечу, но никто не пытался вырваться из бревенчатого тупика.

— Бегите, — рявкнул Светозар и сноровисто впихнул рогатину под подбородок ближайшего всадника. Изготовившись встретить ещё четверых, уже не оглядываясь проревел: — На кровлю! Быстро! И в лес!

Наотмашь рубанув по коленям лошади, обратным махом рассёк шею потерявшему седло воину и длинным выпадом достал живот ещё одного. Снова оглянулся. Дети тщетно пытались заползти на крышу. Силёнки, вымотанные беготнёй, подводили, и ослабевшие руки срывались с гладких брёвен. Светозар встретил обречённый взгляд трёх пар глаз. Уже с малолетства каждый знал, что лучше смерть, чем живьём в руки кочевников.