Извек

Бутян, не торопясь утолять жажду, приблизился к прогалу в зелени, присел у чётких глубоких следов и, оглянувшись на подручного, осклабился. Зачерпнул в ладони воды, плеснул себе в лицо, посидел с довольной улыбкой, плеснул ещё и только потом, набрав полную пригоршню, медленно выпил. Рядом мощно хрустнули сочные стебли. Дрозд, как подрубленное дерево, пляшмя рухнул в ручей и долго пил, погрузив всю голову в воду. Наконец приподнялся на руках, отфыркнулся, подышал с затуманенными от блаженства глазами и опять плюхнулся в ручей. Бутян ещё раз неторопливо попил и, подождав немного, потащил подручного из ручья. Косоглазый досадливо утёрся, с сожалением поглядел на кристально чистую воду и нехотя поднялся, не обращая внимания на текущие с него струи. Бутян ухмыльнулся.

— Коням оставь, а то весь ручей выхлебаешь.

— Могу, — кивнул Дрозд и громко чихнул. Шагнул к лошадям, поймал уздечки, двинулся за атаманом через ручей. На другом берегу стащили сапоги, вылили воду. Увязав тесьмой, перебросили поперёк лошадиных спин и, забравшись в сёдла, тронули коней шагом. Через сотню шагов Бутян оглянулся на горы и, щурясь на заходящее солнце, негромко пробормотал:

— Дадут боги, скоро узнаем куда наш приятель путь держит.

— Ага, — поддакнул Дрозд. — И к кому. И зачем.

— И почему. — добавил атаман задумчиво.

Не мешкая боле, поспешили дальше по рощицам, что собирались в кучки и скоро столпились в могучий сосняк. Колонны жёлтых стволов вздымались в небо, оставляя внизу просторный ковёр опавшей хвои. Кое—где иголки были взрыты копытами и темные пятна потревоженной земли являли путь проехавшего всадника. Скоро, между ровных исполинов, начали попадаться кусты и невысокие лиственные деревца. Сосны же начали редеть, уступая место менее стройным собратьям, которые постепенно перешли в тесный перелесок. Сдвинувшиеся ветви назойливо цеплялись за плечи и ноги. То и дело слышался треск лопающейся паутины. Смахивая её с лица, оба с чувством поминали внуков и детей Чернобога, пока впереди, среди листвы, не забрезжили клочки синего неба. Когда во все стороны раскинулось широкое поле, пришпорили коней. Следы Ворона вывели к длинному оврагу, с крутыми высокими склонами. Вдоль него тянулась, похожая на звериную, тропка. Бутян нахмурился и, всматриваясь в следы, пригнулся к земле. Пока что всадник на чёрном коне всё время ехал на полдень. Судя по всему, свернуть должен был на закат и, доехав до начала, продолжить путь в сторону киевских земель. Однако следы сворачивали на восход, вдоль заросшего цепкими кустами оврага, где на полпути к виднокраю стёжка вновь ныряла в дремучий лес. Атаман поскрёб тяжёлый подбородок, поглядел вдоль оврага.

— Сдаётся мне, сокол мой певчий, что знаю я, куда этот бродяга путь держит.

— К хозяину Чёрной Горки? — неуверенно предположил Дрозд.

— Похоже к нему. Больше не к кому. Дорожка в ту сторону одна, — на лице батьки обозначилось недоумение вперемежку с недоверием. — Хотя, дурней дорожки даже без башки не выберешь. Сам направляется в гости к тому, кто за его голову золотые горы посулил. Чудно!

Атаман помолчал размышляя, тряхнул головой, снова потёр густую щетину на подбородке.

— А не перехватить ли нам того молодца чуть раньше?

— Как? — не понял Дрозд. — Да в этой стёжке загибов на три дня верхом, а коник у хлопца не чета нашим. Выпереживать никак не способно.

Бутян одобрительно посмотрел на памятливого подручного. Единственный раз Дрозд с атаманом ездил по этим местам, год тому. Однако, память на пути—дороги была особой гордостью косоглазого.

— Верно! Верхом как раз три дня. А пешим денёк с гаком и перехватим.

Глянув ещё раз в оба конца дороги, он пустил коня к краю оврага. Внимательно рассматривал противоположный склон, определяя подходящее место. Дрозд остановился рядом. Собрав брови в кучу, молчал, угрюмо перетирал мысли. Наконец не выдержал, искоса глянул на Бутяна.

— Коней значит бросим? Волкам на радость?

— Волкам? — весело переспросил Бутян. — Нету их тут. Лисы разве что. Волки дальше. Там, куда наш молодец поехал. Тут скорее люди добрые подберут. Ежели бедные, то хорошо. Такие кони всегда в хозяйстве пригодятся. А коль богатые, то ещё лучше. Рано или поздно встретимся, денежку за лошадок возьмём, ежели к тому времени на лучших ездить не будем.

— Или ежели, к тому времени, костями на обочине белеть не будем! — в тон ему добавил Дрозд.

— Чёт ты нынче какой—то грустный? — атаман заглянул в косые очи подручного. — Будет печалиться! Иногда надо всё в жизни бросить и начать заново! С новой силой, старой злостью и накопленными мозгами. Так что не горюй. Чую, впереди нас ждёт что—то… ну, совсем уж несуразное. Неужель не любопытно глянуть?

Дрозд погладил коня. Смиряясь с расставанием, потянул с его головы уздечку, жалостливо вздохнул.

— Ну, тогда пусть уж лучше бедные найдут. Бедным нужней. Может разбогатеют. — он помолчал и рассудительно добавил. — Тут мы их, богатеньких, и ошкурим.

— Бедные так бедные, как скажешь. — согласился Бутян.

Кони, чувствуя расставание косились на хозяев.