Извек

— Хотя, какие тут люди… — пробормотал атаман спрыгивая с коня.

Вынув ятаган, широко размахнулся и швырнул на дно оврага. Дрозд же перекинул рог на спину, примотал поясом потуже и подошёл к краю. Оба помедлили, убеждаясь, что на пути нет кустов с острыми сучками. Глубоко вздохнув, шагнули с обрыва и закувыркались по песчаному склону. Кое—как остановившись, помотали головами, вытряхивая из ушей песок и отплёвываясь. Поднялись, отряхнулись, как два мокрых пса, и направились к возвышающемуся впереди обрыву. Подобрав клинок, Бутян вгляделся в склон, ткнул остриём, указывая подходящее для подъёма место.

Поднимались дольше, чем спускались. Дрозд поначалу несколько раз срывался и, с кучами песка, сползал к подножью. Бутян же уверенно карабкался, то цепляясь за сухие кусты, то втыкая ятаган в осыпающийся склон. Выбравшись наверх, сбросил клинок подручному и, лёжа на животе, ухмылялся, наблюдая за подъёмом. Наконец, подцепил за шиворот подползающего Дрозда и втащив на травку, хлопнул по плечу.

— Я уж подумал, ты там жить останешься. Правильно, что не остался, окромя песка, там жрать нечего, и пить тоже. Ладно, пойдём, пока не передумал.

Косоглазый пропустил шутку мимо ушей, с тоской оглянулся на оставшихся по ту сторону лошадей и двинулся за атаманом.

До позднего вечера топали по равнине, голой и неровной, как темя ящера. Уже в темноте растянулись на разогретой за день земле и провалились в глубокий сон. Разбудила предрассветная прохлада, но быстрый шаг скоро вернул телу тепло. К полудню начали почёсываться от засыпавшегося за шиворот песка. Солнце, взгромоздившись на вершину небесного насеста, клевало в маковки нестерпимым полуденным зноем. Давно хотелось пить. Оба щурились, облизывая сохнущие губы, не подозревали, что жажда иссушит горло так скоро. Глаза постоянно утыкались в голый окоём, из—за которого лениво выползала голубоватая полоска леса. Сапоги отмеряли сажени и покрывались толстым налётом пыли. Время от времени, она отваливалась серыми ошмётками и освобождая место для новых слоёв.

— Плюнуть бы на все дела, да куда — нибудь к девкам. — мечтательно вздохнул Дрозд.

— На все дела? — переспросил Бутян. — На дела можно, лишь бы не в колодец и не против ветра.

— А где ты тут колодец видел.? косоглазый вытаращился ошпаренным раком и завертелся по сторонам. Убедившись, что колодца не видно, вновь обернулся к атаману: — А против ветра почему?

— Обидится. — рассеянно отозвался атаман, вглядываясь в далёкую полоску леса. — Против ветра, с плевками не попрёшь. А ежели попрёшь, так сам же с оплёванной рожей и останешься.

Дальше шли молча. Взгляд Бутяна вычленял из массы леса пятна сочной зелени и особенно густые кроны, под которыми мог притаиться родник или ручей. Дрозд топал следом, озирался по сторонам, слюнявил палец, выставлял над головой и разочарованно шёл дальше.

Когда сплошная кайма леса раздробилась на отдельные деревья, под ноги начали попадаться клочки заморенной травы. Скоро над землёй затопорщился робкий кустарничек, повеяло влагой, а подошвы тихо зашуршали по мягкому изумрудному ковру. Налетевший порыв ветра колыхнул волосы и бросил в лицо свежие ароматы леса. Бутян с удовольствием втягивал носом знакомый лесной дух. Странный звук за спиной заставил оглянуться.

Подручный торопливо утирал рукавом забрызганную морду.

— Действительно не попрёшь. — тоскливо скривился Дрозд.

— А ты сомневался? Эт тоже самое, что топор вверх кидать. Как сильно ни забросишь, всё время возвращается и башку продырявить норовит. Только лучше не пробуй, просто так поверь. — хохотнул Бутян, снова заметив в косых глазах глубокую задумчивость.

Оказавшись в тени деревьев, вздохнули с облегчением, побрели, жадно вынюхивая влагу. Скоро заметили клочок буйной зелени. Ускорив шаг, почти подбежали к маленькой лужице, на дне которой трепыхался фонтанчик песчинок. Боясь замутить неглубокий источник, осторожно опустились на траву и припали пересохшими губами к ледяной воде. Несколько раз прерывались, чтобы перевести дух и снова пили, пока в раздутых животах не забулькало как в степняцких бурдюках. Распустив пояса, продолжили путь. Подобревший Бутян бодро вышагивал между деревьев, уверенно выбирая направление. Дрозд же тащился следом, с такой кислой физиономией, что Бутян вскоре сморщился, будто грызанул дикое яблоко.

— Что случилось со славным и могучим Дроздом? — воскликнул он, останавливаясь. — Неужто, пока я отвернулся, волчью ягоду успел сгрызть? Или тебя с голоду так перекосило?

Подручный поднял на атамана два озера тоски. Не зная что ответить, отрицательно потряс головой. Видя ожидание батьки, вновь потупил косые глаза и негромко, но твёрдо произнёс:

— Зря мы всё — таки коней бросили. Когда ещё таких добудем…

— А я уж испугался, — протянул Бутян. — Думал, тебя какая—то немочь пухотная прохватила.

Однако улыбка быстро сошла с тонких губ и атаман, задумчиво, прислонился к дереву.

— Думаешь мне не жалко?

Дрозд пожал плечами.