Сердце готово было вырваться из груди, пока я протягивала руку и доставала «Джейн Эйр». И только открыв нужную страницу, я радостно вздохнула и выдохнула. На том самом месте лежало «письмо» и, очевидно, с ответом.
Я осторожно развернула бумагу и прочитала:
У меня покраснели щеки от
Я быстро нащупала ручку в пинале и, достав её, начала повествовать на бумаге., словно принтер, мысли, содержавшиеся в голове, пока они не забылись.
Я перечитала написанное и долго не решалась положить письмо в книгу. Но, третий день, сегодня третий раз я пытаюсь начать жить лучше. Поэтому, собрав смелость в кулак, закрыла книгу и поставила на полку.
На выходе из библиотеки я столкнулась с Кириллом. Он, очевидно, не ожидал меня там увидеть и в общем не хотел кого-либо там видеть.
Он спросил:
— Что ты тут делаешь? — это прозвучало так странно с его стороны, одновременно обеспокоено и ненавистно.
— Что можно делать в библиотеке? — огрызнулась я, вовсе не считая, что должна отвечать на его вопросы.
— Почему нельзя просто ответить? — устало произнёс он, преграждая мне путь. Похоже, у меня дежавю. Се ля ви, сеньор.
— Потому что ты не тот, кому я буду отвечать. Независимо от того, на какой вопрос, — нахмурилась я, поднимая на него взгляд. Со своим метром шестьдесят я не имела ничего стоящего против ста восьмидесяти с хвостиком. Пройти было невозможно, пока он не отошёл бы.
Кирилл прищурился, словно следователь на допросе подозреваемого.
— Мне кажется, мы договорились? Или я ошибаюсь?
— Мы ни о чем не договаривались, — прищурилась я в ответ. — Отойди и дай мне пройти, я опаздываю на урок.
— Думаю, никто даже не заметит этого.