Изверг. Когда правда страшнее смерти

Если бы можно было оградить хотя бы детей! Сказать им только – и то язык с трудом поворачивался, – что Антуан и Каролина погибли, сгорели вместе с родителями. Но в этом не было никакого смысла, так как в считаные часы всю округу заполонили журналисты, фотографы, телевизионщики, они приставали с вопросами ко всем, даже к школьникам. Во вторник все уже знали, что Антуана, Каролину и их маму убил их папа, и он же потом поджег дом. Ночами детям снилось, будто их дом горит, а папочка делает с ними то же самое, что сделал папа Антуана и Каролины. Люк и Сесиль ложились на матрасах, которые лежали рядом на полу в детской, потому что дети боялись спать в одиночестве, и все теснились впятером в одной спальне. Еще не зная, как все это объяснить, они целовали детей и баюкали, пытаясь хотя бы успокоить. Но оба чувствовали, что их слова утратили прежнюю волшебную силу. Закралось сомнение, искоренить которое способно разве что время. А это означало, что детство у них украли – и у детей, и у родителей. Никогда больше малыши не прильнут к ним с чудесным доверием – чудесным, но совершенно естественным для их возраста, когда в семье все нормально. И вот от этой мысли, о том, что было погублено безвозвратно, Люк и Сесиль впервые заплакали.

В первый же вечер у них собрались все друзья, и это повторялось изо дня в день целую неделю. Сидели до трех-четырех утра, пытаясь вместе осмыслить случившееся. Забывали поесть, много пили, курили даже те, кто бросил. Эти посиделки не были траурными бдениями, наоборот, бывало даже оживленнее, чем когда-либо в их доме: удар оказался так силен и вверг всех в такую пучину сомнений и вопросов, что стало как-то не до скорби. Каждый как минимум раз в день заходил в жандармерию – кто по вызову, кто просто справиться о ходе следствия; об этом и шел разговор ночи напролет, сравнивались сведения, выдвигались гипотезы.

Долина Жекс, километров тридцать шириной, тянется вдоль подножия гор Юра до самого Женевского озера. Хоть и расположенная на французской территории, она представляет собой что-то вроде фешенебельного пригорода Женевы. Здесь, в чистеньких, ухоженных городках, обосновалась целая колония сотрудников международных компаний, которые работают в Швейцарии, получают зарплату в швейцарских франках и доходы которых по большей части не подлежат налогообложению. Уровень жизни у всех примерно одинаковый. Живут они на бывших фермах, переоборудованных в комфортабельные виллы. Мужья ездят на работу в «Мерседесах». Жены на «Вольво» катаются по магазинам и по делам различных ассоциаций, в которых состоят. Дети учатся в школе Сен-Венсан, что под сенью замка Вольтера, это частное и очень дорогое учебное заведение. Жан-Клод и Флоранс были заметными фигурами и пользовались уважением в этом сообществе, уровню соответствовали, и теперь все их знакомые ломали голову, откуда у них были деньги. И если он не тот, за кого себя выдавал, то кто же он?

Заместитель прокурора Республики, когда ему было передано дело Романа, заявил журналистам, что «можно ожидать всего», затем, ознакомившись с выписками из банковских счетов, сказал, что мотивом преступлений был «страх лжеврача перед разоблачением, а также внезапное прекращение еще не проясненных до конца махинаций, в которых он был одной из ключевых фигур, присваивая в течение многих лет крупные суммы». Это заявление, появившись в газетах, подстегнуло воображение. Заговорили о валюте, оружии, человеческих органах, наркотиках. Об обширной преступной сети, действующей в странах распавшегося социалистического лагеря. О русской мафии. Жан-Клод много разъезжал. В прошлом году он был в Санкт-Петербурге и привез в подарок своей крестнице Софи матрешку. Люк и Сесиль на грани помешательства спрашивали себя, не в этой ли игрушке спрятаны компрометирующие документы, микрофильм или микропроцессор, то, что тщетно искали убийцы в Превессене и Клерво-ле-Лак. Ведь Люк, уже почти в одиночестве, все еще убеждал себя в происках врагов, потому что хотел верить в иное. Пусть Жан-Клод был шпионом, пусть наживался, продавая научные или промышленные тайны, но он не мог убить свою семью. Кто-то убил их, кто-то сфабриковал улики, чтобы свалить преступления на него, кто-то ухитрился даже уничтожить все следы его прошлого.

«Простая случайность, превратность могут привести к безумию. Прости меня, Коринна, простите, друзья, простите, славные люди из административного совета школы Сен-Венсан, хоть вы и собирались меня побить».