Изверги

– Покуда есть. Только ведь с человеком знаешь как иной раз выходит: вот он живехонек, плывет себе, к примеру, по реке на лодочке, а потом пустяковина какая-нибудь случится – хоть та же мокшанская стрела свистнет из береговых кустов – и нет человека. В общем, так… – он прогнал с лица ухмылку и остро глянул Лисовину в глаза. – Ежели бы мы плыли, как всегда плаваем, то у мордовского городища нам показаться к будущему полудню. Они, небось, тоже нашу повадку знают (не хуже, чем ты гусиную-лебединую); понимают, что тронемся мы в путь с раннего утречка, чтоб светлое время не терять, а потому, если ждут для нехорошего, то ждут каждый день о полуденной поре. И уж коль скоро нам их засаду все одно не миновать (ежели она есть, конечно), то по крайней мере хочу я свалиться им на голову внезапно и в самый для них неудобный миг – еще до рассвета, когда самый сон. Не знаю я, ждут ли они нас; и где ждут – тоже не знаю, может и не возле града своего; а только делаю ту малую малость, которую могу. Посему будем мы до полуночи отдыхать, а в полночь снимемся и поплывем дальше. И хоть ты глазами на меня сверкай, хоть спорь, хоть ругайся, а будет, как я сказал. Чем большую хитрость умыслил ворог, тем больше пользы повести себя не так, как он ожидает. Согласен?

– Ну, быть по-твоему, – Велимир пожал плечами. – А те двое, которых ты на обрыв в кусты отослал – зачем это?

– Будут следить за тем берегом. Мало ли что… Вечером двое других пойдут им на замену… – нарочито спокойно произнес Мечник, и вдруг не сдержался, выкрикнул с сердцем:

– И прошу тебя, очень я тебя прошу: пока не вернемся (да помогут нам в этом Род, Ящер речной, Навьи и духи-охранители) избавь ты меня от этих стариковских поучений! "Так люди делают; этак люди не делают"… Хватит уже того, что послушался вас с Яромиром, не взял с собою охоронных собак. Как бы они сейчас были кстати, как кстати!

– Да ты подумай, сколько бы с ними в пути было мороки! Ведь отродясь не брали…

– Не больше мороки, чем с иными людьми! – оборвал Кудеслав возмущенную Велимирову скороговорку. – Кудлая себе забери – ты его взял, ты и мыкайся. А мне в гребцы Борсука отдай, Кощея или хоть Злобу.

– Ну хорошо… – Велимир снова пожал плечами, и вдруг вытаращил на приемного сына покруглевшие испуганные глаза:

– Стой-стой! Говоришь, отправимся в полночь? Так это что ж, мимо гиблой старицы плыть в самых потемках?!

Мечник нехорошо усмехнулся:

– Что, русалья боишься? Или старушечьих побрехенек, что с прошлого лета по общине гуляют? "Люди вовсе без никакой головы"… – зло передразнил он кого-то. – Безголовых бояться нечего, ты лучше тех бойся, которые с головами!

Он отвернулся от Лисовина и, хрустя подошвами по обгорелым пенькам камышовых стеблей, отправился туда, где гомонили да перекликались обустраивающие ночлег родовичи и откуда уже тянуло легким дымком, сдобренным запахом вареного мяса.

Все-таки люди видели и слышали столько же, сколько и Мечник (даже о беседе Яромира, Белоконя да Кудеслава с приезжими чуть ли не следующим же утром знал весь град). Да, людям было известно многое, а потому до вечера Мечнику удалось обеспокоить кое-кого из спутников. Обеспокоить, но не встревожить. Они не понимали меры грозящей опасности, как несколько дней назад неспособны были уразуметь, до чего опасны Волк и его челновые (да их же всего-навсего восемь, что они могут-то супротив целой общины?!).

Что ж, хоть обеспокоились – и на том благодарность.

Именно из таких вот обеспокоившихся Мечник выбрал двоих на смену дозорным, оставленным на обрывистом берегу. Смененные клялись всеми богами, каких только могли припомнить, что берег безлюден и безопасен. У Кудеслава не было причин сомневаться в словах этих тертых, привычных к лесному скрадыванию мужиков. На нечастые условные посвисты они отзывались исправно – значит, не спали. Но…

Но.

Если опасность есть, если исходит она от мокши-мордвы, то вороги обладают не меньшей привычкой к лесу. А уж если нападет Волк со своими… Нет, в такое Кудеславу не верилось. Слишком велика была бы для сына "старейшины над старейшинами" опасность выдать себя и своих чрезмерной умелостью. Выдать, и тем испортить все. При челнах-то более четырех десятков мужиков, кто-нибудь непременно сумеет уйти от погибели, вернуться к своим, рассказать…

Близилась полночь – самим же Мечником назначенный срок отплытия; и следовало бы хоть немного поспать, потому что вторая половина ночи и будущий день стребуют много сил, а чтобы отдавать, нужно иметь. Но Кудеслав не мог заставить себя прилечь ни на миг. Обрядившись по-боевому (островерхий шлем да чешуйчатый панцирь; щит же так и остался лежать в челне: прямой-то угрозы покуда нет, а если, к примеру, лезть сквозь кусты, то от щита – будь он хоть на руке, хоть за спиною – помехи не оберешься)… Так вот, обрядившись по-боевому, Кудеслав бесплотной тенью скользил по мыску, вглядываясь в реку, в голый пологий берег… Все-таки можно подкрасться по этому склону; трудно, но можно. Сам Мечник, пожалуй, сумел бы; Велимир, наверное, тоже – значит, могут и вороги…