Извилистый путь

Потом — парень-воин. Этот вообще музейный экспонат! Я с трудом удержал серьезную мину на лице. Доспехи на нем очень старого образца, такие лет сто пятьдесят назад из обихода вышли. Это, конечно, преувеличение, но этой рухляди, которая была жутко неудобной и неполноценной, хотелось дать как можно больше лет! Тяжеленная кираса, сочленения на суставах были старого образца и сильно стесняли движения, в общем, полная жуть. Это еще куда ни шло, но они были в таком состоянии, словно их пожевал дракон, а потом долго и нудно выравнивал не очень искусный кузнец. Может, сам парень и равнял.

Он был долговязым, с каштановыми волосами — стрижкой «под горшок», которую тоже лет сто пятьдесят назад носили рыцари ордена Жаворонка (вон, если присмотреться, то на груди с трудом, но видно эту птицу, реющую в небесах). Орден прекратил свое существование, как таковой, лет двадцать с небольшим назад, когда остатки когда-то гордых и великих воинов в тяжелой битве сошлись на границе гор с горными троллями, вышедших из своих пещер, и сметающих все на своем пути.

Никто не знает, почему они вышли из своих пещер, тысячелетия мирно живя далеко в горах, но тогда погибли все до единого из пришедших. Больше набеги не повторялись, а орден Жаворонка, за лет десять до этого, разрозненный в себе борьбой за власть, и духовные и моральные ценности, окончательно погиб тогда у Серого перевала. Вначале орден создавался, руководствуясь высокой моралью и принципами: чинить правосудие, помогать сирым, но потом нашлись и такие, которым работать «задарма» не хотелось, а тут деньги можно было чуть ли не самому брать. В конечном итоге, человек двадцать «правильных» рыцарей, в пух и прах разругались с бывшими товарищами по оружию, и их пути разделились. Одни так и остались жить в нищете и называться Жаворонками, а другие переименовались в Золотых соколов, вскорости стали алчными и корыстолюбивыми, высокомерными рыцарями, осели в своих ленах, и по истечению недолгого времени от Золотых осталось одно название. Сейчас это было некое объединение баронов и графов, состоявших при императоре фракцией в сенате.

Тяжелый полуторник тех же времен тяжело бухал по боку. Наверное, все это вооружение принадлежало его отцу или деду, погибшему в битве у Серого перевала. На вытянутом лице, покрытым угрями, выделялся длинный нос и серые глаза. Кроме меча, которого он придерживал левой рукой, он нес седельную сумку, и латную перчатку, на которой отсутствовали фаланги безымянного пальца. В общем, убожество страшное.

Третьим был стройный парень с тонкими красивыми чертами лица (на таких обожают упадать девицы, а потом кричать и рыдать, проклиная «козлов»), с длинными, немного вьющимися светлыми волосами. Из-за плеча у него выглядывал лук и колчан со стрелами, на боку — длинный охотничий нож. Если я не ошибаюсь, он не чистокровный человек. Так и есть, квартерон: необычайно зеленые глаза и черты лица выдают в нем принадлежность к эльфийскому роду.

Четвертым ввалился упитанный парень. Кожаный панцирь, казалось, вот-вот лопнет на нем, а круглое лицо в ореоле светлых кудряшек, было по-детски нежно-розовым и добрым. Смеющиеся голубые глаза притягивали, как магнит, и сразу заставляли улыбнуться и располагали к доверию. Кожаный нагрудник был надет прямо на мантию послушника, перетянутую толстой веревкой на животе. На ногах — истоптанные сандалии, на шее виднеются деревянные бусины, нанизанные на вереске, с крестом, спрятанным под нагрудник.

Ну и пятый посетитель: хорошенькая полненькая розовощекая девчонка, с такими же светлыми волосами, как у брата монаха, с пышной грудью, алыми губами и широкими бедрами. Судя по рукам, любит копаться в земле. Интересно! Чудненькая компания. Они прошли за столик, а птичий рыцарь отправился делать заказ.

— Ой, ха-ха-ха! Я не могу!

А вот и неприятности. Три товарища побитого рыцаря спустились со второго этажа, где сняли себе комнаты, и хохоча, утроились возле лестницы.

— Ты посмотри на это чучело! Это ж на какой помойке он всё это откопал!? — заливался один.

— Ну, точно не на помойке, он у троллей его отнял!

— Точно! Мне кажется, я на нем вижу засохшее дерьмо тролля! — снова отозвался первый.

Ноламнийский рыцарь побледнел, как мел, но промолчал. Дрожащими руками он взял поднос, на котором стояло пять кружек и кувшин недорогого вина, и направился к столу, чтобы вместе с друзьями подождать, пока готовится заказ. А три рыцаря продолжало ржать. Что-то они не в меру умными и сообразительными становились, когда дело доходило до издевки и насмешек.

— По-моему, он его даже ел, и теперь боится рот раскрыть, чтобы не воняло здесь! — громким шепотом, но так, чтобы услышали все, находящиеся в трактире, заявил третий. — Знает, что благородные рыцари не выносят запах навоза!