Извини, меня ждут…

Я внимательно изучала зеркало: там отражалось мое лицо, мое тело, и тем не менее… Я так долго не носила ничего, кроме черного, темно-синего или серого. Униформа давала мне ощущение силы, уверенности. В новом облике я чувствовала себя хрупкой, уязвимой, беззащитной и не уверенной в себе. Мне не удавалось выпрямить спину. Сами о том не догадываясь, подруги возвращали меня в удивительный подростковый период, когда не знаешь, что делать со своим телом, когда ты неуклюжая и только и думаешь, как бы ото всех спрятаться. Алиса вернулась в сопровождении официанта с подносом, на котором стояли бокалы и бутылка белого вина.

– Я хотела воды! – заныла я.

– Сейчас полшестого, час аперитива. И у тебя опять нет выбора!

– Мужья отвратительно влияют на вас!

Они расхохотались, и я, сама того не желая, последовала их примеру, после чего выпила свой бокал. Вино, как выяснилось, было изумительным, его свежий фруктовый вкус вызвал у меня воспоминания и подсказал место его происхождения: нам подали «Шато Фонвер». Давным-давно, когда я еще приезжала сюда, папа пополнял наши запасы у виноделов, а я всегда его сопровождала. Прилив хорошего настроения мгновенно отступил, стоило сестре сунуть мне под нос какую-то крохотную тряпочку, на которую я указала пальцем, всего лишь пытаясь понять, что это. Вместо ответа она послала мне изуверскую улыбку.

– Если честно, твой купальник – это что-то запредельное, – объяснила Жанна.

– А что? Что с ним не так?

Гримасничая, она отчаянно пыталась сдержать приступ хохота.

– Он достоин гэдээровской пловчихи, таково дословное определение Адриана.

Наверное, я напоминала вытащенного из воды карпа: широко раскрытый рот лихорадочно заглатывает воздух, глаза вытаращены. Задетая за живое, я вырвала несколько квадратных сантиметров ткани из рук сестры, закрылась в кабине и примерила купальник.

– Все в порядке, он мне подошел, я его беру, – крикнула я из-за занавески.

– Надевай это, и пойдем. – Алиса просунула за занавеску шорты и маленькую яркую блузку.

Моя пытка подходила к концу. Я направилась к кассе, чтобы расплатиться, не глядя на сумму в чеке. На самом деле мне было на нее наплевать, она точно не оставит меня без пропитания в конце месяца. Но была и другая причина: в последние два часа я словно пребывала в теле незнакомки, и эта незнакомка, следовало признать, отлично провела время. Однако час беззаботности и хорошего настроения вскоре окончился. Перед тем как покинуть бутик, я воспользовалась тем, что они отвернулись, и зашла на телефоне в почту. По-прежнему ничего. Все еще пусто. Когда закончится этот ад? Не только новый наряд заставил меня сгорбиться. На обратном пути я все больше молчала, думая о Париже, об агентстве, о Бертране, который обходится без меня, тогда как слегка захмелевшие от белого вина девушки беспрерывно чесали языками. Мы шли по дороге, которой пользовались только местные обитатели – наши соседи, как вдруг раздался стрекот мотора.

– Ух ты, у фермера все тот же трактор, что и тогда, когда мы были маленькими, – сказала я Алисе.

– Ну да! – удивленно ответила она.

Мы отошли на обочину, оглянулись и тут услышали гудок. Приближавшийся к нам автомобиль ничем не напоминал трактор, это был старый «порше» серого цвета, и он остановился рядом с нами. В открытое окно высунулась голова Марка.

– Что, прогуливаетесь?

Он вышел из машины под хихиканье девушек.

– Это твоя кастрюля? – спросила Жанна, обнимая его.

Он переступил с ноги на ногу и начал жестикулировать:

– Нет… точнее, да, раньше это была машина Абуэло, он отдал ее мне, когда перестал сам водить.

– Она тебе идет, – пришла к выводу Алиса и тоже поздоровалась с ним.

Я молча поцеловала его в щеку.

– Все в порядке? – осторожно спросил он у меня.

– Да, отлично.

– Если вы не против потесниться, я довезу вас до дома.

– Давай, Жанна, – заявила Алиса. – А мы пройдемся пешком!

– Ура! – обрадовалась Жанна.

Она обежала машину. Марк забрал у нас пакеты, передал своей пассажирке и снова сел за руль. Мотор взревел, машина рванула, поднимая клубы пыли. Алиса схватила меня за руку:

– А теперь поговорим!

Меня ждали малоприятные четверть часа. Ладно… надо, значит надо…

– Что ты хочешь мне сказать?

Она вздохнула:

– Постарайся соответствовать общей атмосфере.

– Я делаю, что могу.

– Не уверена… знаешь, всем тяжело, когда ты вот так держишься в стороне, с нами не разговариваешь, все тебе не нравится. Мы чувствуем, что бессильны, не знаем, что сделать, чтобы ты расслабилась.

Только не это… Алиса действительно беспокоится обо мне, только зря она.

– Ты ошибаешься, сегодня днем все было хорошо.

Она отпустила мою руку и пошла быстрее; по всей вероятности, я ее не убедила.