Извращенная Гордость

Я почти согласился, потому что идея снова и снова совать нож в холодную рыбу была чертовски соблазнительной. Борьба с Данте была бы изюминкой. Поскольку о том, чтобы разрезать Луку на кусочки, пока не могло быть и речи, Данте был противником, которого я жаждал. Было только одно, чего я хотел больше, чем убить Данте: взять Серафину всеми возможными способами и уничтожить наряд через нее.

— Нам придется отложить дуэль на потом, Данте. А сейчас я хочу, чтобы ты выполнил мои требования, если хочешь, чтобы твоя племянница вернулась в семью целой и невредимой.

— Я не буду вести с тобой переговоры, Римо. Ты не получишь и дюйма моей территории. А теперь скажи, чего ты на самом деле хочешь. Мы оба знаем, что это.

Я сомневался, что он знает, чего я на самом деле хочу. Может быть, только Нино.

— А чего я хочу?

— Тебе нужен мой советник. Фабиано твой исполнитель, и я полагаю, что сделка, которую ты заключил с Витьелло, повлекла за собой твоё обещание доставить Скудери, чтобы вы все могли расчленить его вместе.

— Сомневаюсь, что Лука станет частью развоплощения Скудери. Он скорее разрубит тебя на куски, Данте.

— Витьелло не тот союзник, за которого ты его принимаешь. Его семья склонна к предательству. С твоей стороны неразумно делать меня своим врагом.

— Данте, мы были врагами с того момента, как я захватил власть. И в тот момент, когда твои гребаные солдаты вторглись на мою территорию, это стало личным. Мне не нужен Лука в качестве союзника, пока я знаю, что его ненависть к тебе превосходит его ненависть ко мне.

— Однажды его и твоя опрометчивость погубят тебя.

— Очень может быть, — проворчал я.

— Но пока этого не произойдет, твоя совесть будет жить с постепенным падением Серафины.

Я повесил трубку.

С каждым днем, когда Серафина была в моих руках, мое положение укреплялось.

Г Л А В А 12

• ────── ✾ ────── •

СЕРАФИНА

Следующие несколько дней после моей попытки убежать, я попала в странную рутину. Утром Римо зашёл за мной на пробежку. Иногда я спрашивала себя, не хочет ли он, чтобы я снова рискнула убежать, потому что погоня вызывала у него трепет, но я не тратила на это свою энергию. Римо был слишком силен и быстр. Мне пришлось побить его остроумием. К сожалению, он был так же умен, как и жесток. Он мог искажать мои слова быстрее, чем я думала, и иногда я ловила себя на том, что наслаждаюсь нашими странными спорами.

Мне не нужно было сдерживаться, когда я была рядом с Римо. Я не пыталась представить ему свою лучшую сторону, как это было с Данило, потому что меня не волновало его одобрение. Я была сама собой, без фильтра, беспечной, и, как ни странно, Римо, казалось, получал от этого больное удовольствие. Капо был для меня загадкой. Он не пытался пытать меня или насиловать, как я ожидала, и я не могла не насторожиться, потому что мотивы Римо были жестокими.

— Как только я освобожу тебя, ты вернешься к Данило, как хорошо обученный почтовый голубь.

Сказал Римо, как-то раз, когда мы бежали трусцой по каньону.

— Твои птичьи аналогии начинают стареть, — пробормотала я.

Я была рада, что Римо не знал, что папа зовет меня голубкой. Он использует это только в своих интересах.

— Но они так подходят друг другу, Ангел.

Я искоса взглянула на него. На его лице появилась странная улыбка. Футболка прилипла к телу от пота, обнажая мускулы и кобуру пистолета.

— Что у тебя в орнитологической схеме? Стервятник ждет бедную голубку, когда та упадёт с неба, чтобы ты мог разорвать ее?

Римо издал глубокий смешок, от которого у меня по спине пробежала дрожь. Я ускорилась, пытаясь заставить свое тело подчиниться.

— Не думаю, что ты когда-нибудь упадешь с неба. Мне придется схватить тебя в воздухе, как Орла.

Я фыркнула, не заботясь о том, что это несолидно звучит.

— Ты сумасшедший.

Он замолчал, легко следуя за моим быстрым шагом. Римо был на грани восхищения, надо отдать ему должное. После того, как мы вернулись к машине, мы разделили бутылку воды.

— Зачем ты это делаешь?

Он приподнял бровь.

— Даю тебе воды?

— Относишься ко мне хорошо.

Он мрачно улыбнулся.

— Почему у тебя такой разочарованный голос?

Отчасти потому, что я знала, что мужчина передо мной был безжалостен и жесток до глубины души. Скорее чудовище, чем человек. Более слабая часть испытывала облегчение и не хотела подвергать сомнению его мотивы.

— Когда начнутся пытки?

Римо оперся рукой о крышу машины и уставился на меня.

— Кто сказал, что пытки еще не начались? То, что я не мучаю тебя, не означает, что я не мучаю других через тебя.

Я вздрогнула. Моя семья. Они страдали, потому что воображали ужасы, через которые я проходила, ужасы, которые еще не происходили.

— Ты чудовище, — выпалила я.

Римо наклонился еще ближе, излучая тепло и силу, запах свежего пота и его собственного запретного аромата окутал меня.

Я посмотрела ему в глаза. Темные глаза. Чудовищные глаза, но помоги мне Бог, они всегда держали меня замороженным их интенсивностью.

— Знаешь, ангел, я думаю, тебе нравится мое чудовище больше, чем ты хочешь признать.