Извращённая ложь (ЛП)

Я купил ей часы в надежде, что они преодолеют расстояние, возникшее после Нью-Йорка. Это имело неприятные последствия.

Я отправился в Валгаллу, надеясь отвлечься от нее. Это также имело неприятные последствия.

Я мог пойти домой с любой женщиной, которую хотел, и я решил вернуться домой к той, которая не хотела меня.

Едкий смех обжег мне горло.

Судьба была чертовой сукой.

Я ослабил узел на галстуке, входя в дом. Мое прежнее отвращение к себе вспыхнуло сильнее в моей груди.

Я сделала карьеру, не теряя хладнокровия, но потеряла хладнокровие, когда Стелла попыталась вернуть часы.

Это все, что мы есть. Ни больше ни меньше.

Зачем ты это делаешь?

Потому что я никогда не хотел кого-то больше, и я никогда не ненавидел себя за это так сильно. Блядь почему.

Эхо нашего разговора пронеслось по воздуху.

Я собирался пойти прямо в свою комнату, но остановился, увидев вьющиеся темные волосы, выглядывающие из-под дивана, и запах любимой свечи Стеллы с ароматом лаванды. Он мелькнул на кофейном столике рядом с длинными голыми ногами и разбросанными карандашами.

Я провел взглядом по гладкой коже и хлопковым шортам, пока не встретил пару настороженных зеленых глаз.

— Ты еще не спишь. Алкоголь и желание огрубили мое наблюдение.

Стелла обычно уже лежала в постели или, по крайней мере, в своей комнате. Я ни на секунду не поверил, что она так рано легла спать.

Почему она избегала меня? Этого не могло быть, потому что я отказался рассказать ей о Магде и Вивиан. Этот разговор был в лучшем случае тривиальным.

«Я не могла уснуть, поэтому решила порисовать». Она снова посмотрела на свой блокнот. "Где вы были?"

Несмотря на ее непринужденный тон, ее плечи были заметно напряжены.

Часть льда наконец растаяла. Струйки тепла текли по моим венам и вызывали у меня мрачную улыбку.

"Почему ты спрашиваешь?"

— Тебя не было несколько часов. Любопытство естественно».

Она умела блефовать; Я был лучше в обнаружении чуши.

Я пересек комнату, пока не встал позади нее. Наши отражения отражались в окне так остро, что я мог проследить каждую деталь ее лица — длинный, густой изгиб ее ресниц, легкий наклон ее кошачьих зеленых глаз, тонкий ее подбородок и изящный изгиб ее лица. скулы.

— Я пошел выпить. Моя небрежная растяжка не соответствовала биению моего пульса.

Мне хотелось взять ее волосы в свои руки и оттянуть ее голову назад, пока эти глаза не встретились с моими. Отметить зубами эту идеальную кожу и завладеть ее ртом в поцелуе так чертовски глубоко, что это стерло бы представление о том, что мы были просто соседями по дому.

Мои руки согнулись, прежде чем я заставил их освободиться. Еще нет.

Я ждал слишком долго, чтобы тратить всю свою тяжелую работу на один порывистый момент.

Если Стелла и чувствовала, что позади нее надвигается опасность, она ничем этого не показывала, разве что еще больше напрягла плечи. Ее карандаш летал по странице, безостановочно рисуя и растушевывая детали платья в пол.

"Да. Я чувствую запах алкоголя». Скованность мешала ее небрежному ответу. — Скотч… и духи?

"Ревнивая?" Шелк окутывал мой мягкий, насмешливый тон.

«У меня нет причин быть». Она продолжала рисовать, но штрихи были быстрее и злее. — Мы просто соседи по комнате.

— Это не ответ. Я заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. Мой голос стал ласковым, а ее карандаш замедлился. — Спроси меня, что ты действительно хочешь знать, Стелла.

Ее ресницы опустились, прежде чем взметнулись вверх, и ее глаза встретились с моими в окне.

Стелла могла сколько угодно изображать холодный фасад, но у нее было мягкое сердце, и она носила это сердце на рукаве.

Я мог выделить дюжину различных эмоций, бурлящих в этих нефритово-цветных глубинах: гнев, разочарование, желание и что-то более темное, более неизвестное.

"С кем ты был?" Безразличие цеплялось за ее слова, но они были достаточно изорваны, чтобы я заметил скрытую уязвимость.

Ей было не все равно, и этот намек на эмоции убил меня больше, чем любой удар меча.

«Три женщины».

Я прижал руку к ее плечу, заставляя ее замереть, когда она дернулась в ответ на мой ответ.

— Они были в том же баре, что и я, — сказал я. «Я мог бы трахнуть любую из них. Заставлял их делать все грязные и развратные вещи, какие я только мог придумать. Их рот на моем члене, мои руки в их волосах…»

Губы Стеллы сжались. Гордость зажгла дерзкую искру в ее глазах, но раздражение напрягло ее черты, и я уловил легкую дрожь под своим прикосновением.

— Но я их не трогал. Я не хотел. Ни одного крошечного гребаного кусочка. Я опустил голову, моя грудь пылала от того, как близко она была. С каждым вздохом она все глубже проникала в мою орбиту, но я бы отдал их все, если бы это означало, что я могу получить ее, всю ее, всего на одно мгновение. «Возможно, я должен был. Возможно, тогда ты поймешь, что я чувствую.