Извращенная Преданность (ЛП)

— Полагаю, у тебя нет для меня мелочи? Дела идут медленно, и мне нужно купить нам еды.

Я не спросила, чем именно он занимается. Я знала, что слишком много вопросов часто приводят к неприятным ответам.

Я протянула ему десять долларов.

— Остальное мне нужно на простыни.

Он выглядел разочарованным, но затем кивнул.

— Конечно. Пойду принесу что-нибудь поесть на сегодня. Почему бы тебе не пойти в Таргет и не поискать одеяло и простыни?

Казалось, он хотел меня выпроводить. Я кивнула. Я бы предпочла снять потные джинсы и рубашку, но схватила рюкзак.

— Можешь оставить это здесь.

Я улыбнулась.

— О нет. Он нужен мне, чтобы положить все, что я куплю, — солгала я.

Я научилась никогда не позволять своим вещам валяться рядом с мамой, иначе она бы их продала. Не то чтобы у меня было что-то стоящее, но я ненавидела, когда люди рылись в моем нижнем белье. И я знала, какой взгляд был у папы, когда он увидел мои деньги. Я была почти уверена, что он лгал, когда говорил, что его зависимость осталась в прошлом. Я ничего не могла поделать. Я не могла сражаться за него.

Сухой воздух Лас-Вегаса снова ударил мне в лицо. Несколько парней плавали в общем бассейне, несмотря на холод, ныряли и кричали. Один из парней заметил меня и присвистнул. Я ускорила шаг, чтобы избежать столкновения.

Простыни, одеяло и подушка обошлись мне в 19,99 доллара, оставив мне ровно один цент. Ни красивого платья, ни туфель. Я сомневалась, что ресторан примет меня в моей поношенной, подержанной одежде.

Когда я вернулась домой, папы там не было, и еды тоже. Я поискала в холодильнике, но нашла только несколько банок пива и банку майонеза. Я опустилась на стул, решив дождаться отца. Когда он вернулся домой, на улице было темно, и я заснула за столом, прижавшись лбом к предплечьям. Я посмотрела на его пустые руки и несчастное выражение лица.

— Нет еды? — спросила я.

Он замер, нервно оглядываясь по сторонам в поисках хорошей лжи. Я не дала ему возможности солгать мне и поднялась на ноги.

— Все в порядке. Я не голодна. Я иду спать.

Я умирала с голоду. Последний раз, когда я поела это было утром. Я поцеловала папу в щеку, чувствуя запах алкоголя и дыма. Он избегал моего взгляда. Выходя из кухни с рюкзаком, я увидела, как он достает пиво из холодильника. Его ужин, я полагаю.

Я натянула новые простыни, затем бросила одеяло и подушку на матрас. У меня даже не было ночной рубашки. Вместо этого я достала футболку и свежие трусики, прежде чем лечь на матрас. Новое белье заглушало затхлый запах матраса. Я не видела в квартире стиральной машины, так что мне придется немного подзаработать, прежде чем постирать вещи в салоне. Я закрыла глаза, надеясь заснуть, несмотря на урчание в животе.

Проснувшись на следующее утро, я приняла душ, стараясь ни на что не смотреть слишком пристально. Как только я найду работу, мне придется привести в порядок ванную и остальную часть квартиры. Это должно было быть моим главным приоритетом на данный момент.

Я переоделась в самое лучшее, что у меня было, цветастое летнее платье, доходившее мне до колен. Потом я проскользнула в мои шлепанцы. Это был не тот наряд, который принес бы мне какие-либо бонусные очки на собеседовании, но у меня не было выбора.

Папа спал на диване в вчерашней одежде. Когда я попыталась проскользнуть мимо него, он сел.

— Куда ты идешь?

— Я хочу поискать работу в этом районе.

Он покачал головой. Он не выглядел с похмелья. По крайней мере, алкоголь его не беспокоил.

— Здесь нет приличных мест.

Я не сказала ему, что ни одно приличное заведение не примет меня в таком виде.

— На случай, если представится возможность, может, купишь еды? — сказал папа через мгновение.

Я молча кивнула. Перекинув рюкзак через плечо, я вышла из квартиры. К сожалению, зима Лас-Вегаса решила поднять свою уродливую голову сегодня. В моей летней одежде было очень холодно, и в воздухе висело обещание дождя. Небо затянули темные тучи.

Некоторое время я бродила по окрестностям, разглядывая обшарпанные дома и бездомных. Я шла минут десять, ближе к центру Лас-Вегаса, когда показался первый бар, но быстро поняла, что для девушки, работающей там, она должна быть готова избавиться от своей одежды.

Следующие два бара еще не открылись и выглядели такими убогими, что я сомневалась, что в них можно заработать деньги. Волна негодования захлестнула меня. Если бы папа не заставил меня потратить все деньги на постельное белье, я могла бы купить хорошую одежду и пойти искать работу поближе к Стрип, а не здесь, где ценность женщины, казалось, была связана с тем, как она могла танцевать вокруг шеста.

Я знала, что девочки зарабатывают хорошие деньги. Мама общалась с танцовщицами в лучшие свои дни, прежде чем начала продавать себя за несколько баксов водителям грузовиков и того хуже. Я начала терять надежду, и голова у меня шла кругом от голода. Холод тоже не помогал.