Извращенная принцесса

— Я буду оплачивать твою аренду, пока ситуация не разрешится, — категорично заявляет он, его тон не терпит возражений.

— А как же мое предложение в качестве модели? Я не могу просто отмахнуться от него. У меня может больше не быть такой возможности, — настаиваю я.

— Я не могу бросаться людьми, Мэл. Мы потеряли слишком много. Я приставлю к вам своих лучших людей, чтобы ничего не повторилось. И мне жаль, но я не могу позволить себе разделить их, чтобы ты могла погнаться за своей мечтой. Кроме того, подумай, какой опасности ты подвергаешь девушек, если прямо сейчас распространишь свой образ по журналам.

От его ровного тона мне не становится менее больно от того, что они потеряли так много мужчин. Но намек на то, что мое желание сделать карьеру эгоистично и ставит под угрозу девочек, с которыми я живу, заставляет меня немедленно перейти в оборону.

— Ну и что? Я должна просто сидеть и мириться с этой новой тюрьмой, где я жду, что другие мужчины скажут мне, куда я могу пойти или что я могу сделать? Смогу ли я вообще когда-нибудь снова покинуть свой дом? Называй это как хочешь, Глеб, но это просто клетка другого типа, — огрызаюсь я.

Я вижу напряжение в его неподвижности, потому что провела столько часов, наблюдая за ним. Только его глаза показывают истинную интенсивность боли и гнева, которые вызывают в нем мои слова.

— Мне жаль, что ты так считаешь. Но это не обсуждается.

— А что, если мне не нужна твоя защита? — Нажимаю я.

Мой желудок переворачивается при мысли о том, что мне придется самостоятельно отправиться в путь, открыть себя для такого уровня уязвимости. Но удушающая мысль о том, что я буду заперта в этом доме на несколько дней или даже недель подряд, вызывает у меня непреодолимое чувство клаустрофобии.

Сократив расстояние между нами, Глеб кладет ладони на стойку по обе стороны от меня. От его внезапной близости у меня захватывает воздух в легких, а сердце заходится в бешеном ритме. И хотя сейчас я в ярости, его пьянящий мужской запах не дает сосредоточиться.

Почему меня так безумно тянет к нему? Я ненавижу его, потому что одна мысль о том, что он меня поцелует, подтачивает мою решимость.

Но больше всего на свете я хочу быть свободной. И меня бесит, что мужчины в моей жизни всегда так стремятся отнять это у меня. Я думала, что Глеб другой, и с ужасом понимаю, что он может быть самым опасным из всех. Потому что с ним я почти готова отдать свою свободу.

Почти.

— У тебя нет выбора, Мэл. Не в этот раз, — говорит он ровно, и от его мягкого, гладкого голоса по моему позвоночнику пробегает ледяная дрожь.

По телу пробегает дрожь, и я не знаю, от ярости или от страха. Но то же удушающее чувство скованности поднимает панику в моей груди.

Глеб отталкивается от стойки, освобождая пространство между нами. И я не знаю, потому ли, что он чувствует мое беспокойство, или потому, что думает, что я могу дать ему пощечину. Эта мысль действительно приходила мне в голову. Но через секунду его рука лезет в карман и достает телефон.

— Да, — отвечает он, бросая на меня косой взгляд, который говорит мне, чтобы я никуда не уходила.

Разозлившись, я снова скрещиваю руки и смотрю на него, ожидая, пока он закончит разговор. Между ним и человеком на другом конце линии происходит быстрый обмен русскими словами. Затем он кладет трубку.

— Босс вызывает? — Я дразнюсь, так злясь, что мне хочется выплеснуть злость любым доступным способом. — Почему бы тебе не быть хорошей собакой и не побежать к своему хозяину? Полагаю, я просто буду сидеть здесь и ждать, пока ты навестишь меня в свое удовольствие.

Не думаю, что я могла бы шокировать его сильнее, если бы действительно дала ему пощечину. И чувство вины скручивает мой желудок. Хотелось бы взять слова обратно, но уязвленная гордость не позволяет.

Глеб тяжело вздыхает, его ноздри раздуваются. Конфликт в его глазах говорит мне то, чего не может сказать его пассивное выражение лица.

— Этот разговор не закончен, — категорично заявляет он, и в его тоне звучит мрачное обещание.

Я поджимаю губы, вызывающе вскидываю подбородок, и когда становится ясно, что я не намерена отвечать, он поворачивается и уходит, не сказав больше ни слова. Его легкие шаги по-кошачьи бесшумны и одновременно, сексуальны и смертоносны.

Боже, что со мной не так?

Мне не следовало открывать ему свое сердце, ведь именно так я позволяю мужчинам управлять собой.

10

ГЛЕБ

Поза Вэла напряжена, его громадная фигура странно нарушает равновесие без Ефрема, стоящего по ту сторону двери кабинета Петра. Костыль, прислоненный к стене за его спиной, напоминает мне, что у нашего пахана один телохранитель. С тех пор как его подстрелили, Вэл дежурит в ограниченном режиме, а это значит, что уровень защиты Петра совершенно недостаточен для той бури дерьма, с которой мы столкнулись.

— Как он? — Спрашиваю я, понижая голос, пока добираюсь до стоического телохранителя.