Извращенное притяжение

— Да. Я должен. Если я рискну своей жизнью, она поймет, что я не отдам ее, несмотря ни на что.

— И ты ожидаешь, что я дам тебе разрешение на эту самоубийственную чушь? — Римо прорычал.

— Ты бы сделал то же самое, если бы мы поменялись ролями. Ты никогда не заботился о своей жизни, когда в нее были вовлечены люди, которых ты любишь. Ты позволил Кавалларо пытать тебя ради меня и Серафины. Мучительная смерть была почти неизбежна, но тебе было все равно. Теперь моя очередь идти по твоим маниакальным стопам.

— Ты становишься слишком похожим на меня, Адамо, — сказал Римо.

— Я думал, ты будешь счастлив.

— Ты должен был стать добрым Фальконе.

Я усмехнулся.

— Мы оба знаем, что это никогда бы не сработало.

— Возможно, тебе придется убить Григория, — сказал Римо.

— Если я убью его, Динара никогда мне этого не простит. Мне придется убедить его…

— Или умереть.

— Это не тот результат, на который я надеюсь.

— Я не могу допустить такого исхода, ты понимаешь.

— Я хочу, чтобы ты пообещал, что не станешь убивать, если ничего не получится. Это я вторгся на территорию Григория. Если он решит убить меня, то имеет на это полное право.

— И как твой брат я имею полное право на месть.

— Римо, — процедил я сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы ты мстил за меня.

— Если она действительно любит тебя, она не позволит отцу убить тебя, и если она не сможет остановить его, она должна быть счастлива, если я убью его.

Для Римо многое было черным и белым, особенно когда речь шла о верности. В глубине души я надеялся, что Динара не позволит отцу убить меня, но больше всего мне хотелось убедить его в своих чувствах к его дочери.

— Если бы Грета влюбилась в врага, смог бы он помешать тебе убить его, если бы его любовь к ней была истинной и если бы он попытался доказать это тебе, рискуя своей жизнью?

— Нет, — без колебаний ответил Римо.

— Даже если это будет означать, что Грета никогда тебя не простит?

— Грета не может быть разлучена с Невио и не должна быть разлучена со своей семьей. Мы ее безопасное убежище. Я никому не позволю отнять у нее это, даже ради любви.

— Ладно, может, Грета не лучший пример, но у Динары нет проблем с адаптацией к новой обстановке.

— Но быть с тобой все равно означает, что ты забираешь ее у Григория. Однажды он уже потерял ее и до сих пор не простил себе этого. Позволить ей быть с тобой значит подвергнуть ее риску на вражеской территории, вдали от его власти.

— Я должен попробовать, — сказал я умоляюще.

— Делай, что должен, ты взрослый. Но скажи Григорию, что я уничтожу все, что ему дорого, если он прикоснется к тебе.

* * *

После разговора с Римо я твердо решил осуществить свой план. Это безумие, но если это то, что необходимо, чтобы убедить Динару и ее отца, что мы должны быть вместе, тогда я сделаю это.

Я взял напрокат частный самолет, вместо того чтобы лететь на одном из самолетов Каморры. Если бы я появился с реактивным самолетом Каморры, Григорий мог бы счесть это угрожающим жестом, но я здесь не как член Каморры. Я здесь как Адамо.

Такси довезло меня до дворца Михайлова. В тот момент, когда я подошел к воротам и назвал охраннику свое имя и фамилию, он поднял тревогу. Через минуту несколько охранников Братвы и Дима бросились вниз по подъездной дорожке.

Дима покачал головой, недоверчивое выражение исказило его черты. Ворота распахнулись, и охранник подтолкнул меня к Диме. Я не сопротивлялся.

Дима схватил меня за руку сокрушительной хваткой, приблизив свой рот к моему уху.

— Какого хрена, Фальконе? Ты с ума сошел? Ты должен понять, что даже твоя фамилия не может защитить тебя в Чикаго. Это не территория Каморры. Григорий разозлится и убьет тебя.

— Так что это станет хорошим днём для тебя.

Дима покачал головой, бормоча что-то по-русски себе под нос.

— Ты просто идиот. Динара будет опустошена, если с тобой что-то случится.

Мое сердце пропустило удар, услышав ее имя.

— Мы с Динарой любим друг друга.

Дима кивнул.

— Знаю, но Григорию все равно. Он хочет, чтобы Динара находилась в Чикаго, хочет, чтобы она была в безопасности. Отпустить ее с Фальконе не то, что он может принять.

Дима обыскал меня, снял с меня ножи и пистолеты и передал их другим охранникам, которые направили на меня свои пушки.

— Ты один? — спросил Дима.

— Да.

— Обычно я бы сказал, что ты лжешь, потому что это полный идиотизм приходить сюда без прикрытия, но я тебе верю. У тебя больше мужества, чем я думал.

Дима потащил меня по подъездной дорожке к великолепному дворцу, а затем внутрь здания. Это что-то прямо из России, дворец, настолько полный великолепия, что даже я был поражен несмотря на то, что вырос в огромном особняке. В этом месте Штаты и даже Каморра казались световыми годами.

— Может, замолвишь за меня словечко, если хочешь, чтобы Динара была счастлива, — пошутил я.

Дима удивленно посмотрел на меня.

— Если Динара его еще не убедила, то я точно не смогу. А если ты думаешь, что Григорий тебя послушает, то ты самый большой дурак из всех, кого я знаю.

Дима постучался в массивную деревянную двустворчатую дверь с позолоченными украшениями. Дела у Братвы, казалось, шли прекрасно.