Извращённая любовь

Он налил себе стакан виски и сел напротив меня, но это было недостаточно далеко. Я почувствовала запах его одеколона , что-то древесное и дорогое, с нотками пряностей. Это было так восхитительно, что мне захотелось уткнуться лицом в его шею, но я не думала, что он отнесется к этому слишком снисходительно.

- Расслабься, - сухо сказал он. - Я не кусаюсь.

- Я расслаблена.

- У тебя костяшки пальцев белые.

Я взглянула вниз и понял, что сжимаю края дивана так крепко, что мои костяшки действительно побелели.

- Мне нравится, что ты сделал с этим местом.  - Я поморщилась. Поговорим клишированными фразами. - Но фотографий нет. - На самом деле, я не увидела никаких личных вещей , ничего, что показывало бы, что я нахожусь в настоящем доме, а не в демонстрационном зале.

- Зачем мне фотографии?

Я не могла понять, шутит он или нет. Скорее всего, нет. Алекс не шутил, если не считать того случая в машине несколько дней назад.

- Для воспоминаний, - сказал я, как будто объясняла малышу, - чтобы вспоминать людей и события?

- Для этого мне не нужны фотографии. Воспоминания здесь, - Алекс постучал себя по лбу.

- Воспоминания каждого человека тускнеют. А фотографии - нет, - По крайней мере, не цифровые.

- Не мои. - Он поставил свой пустой стакан на журнальный столик, его глаза потемнели. - У меня превосходная память.

У меня вырвалось фырканье, прежде чем я успела его остановить.

- У кого-то высокое мнение о себе.

Это вызвало у меня тень ухмылки.

- Я не хвастаюсь. У меня гипертимезия , или HSAM. Высокоуровневая автобиографическая память. Поищи.

Я сделал паузу. Этого я не ожидала.

- У тебя фотографическая память?

- Нет, это разное. Люди с фотографической памятью вспоминают детали сцены, которую они наблюдали в течение короткого времени. Люди с HSAM помнят почти все о своей жизни. Каждый разговор, каждую деталь, каждую эмоцию. - Нефритовые глаза Алекса превратились в изумрудные, темные и призрачные. - Хотят они этого или нет.

- Джош никогда не упоминал об этом. - Ни разу, ни намека, а ведь они были друзьями почти десять лет.

- Джош не говорит тебе всего.

Я никогда не слышал о гипертимезии. Это звучало фантастически, как что-то из научно-фантастического фильма, но в голосе Алекса я услышала правду. Каково это - помнить все?

Мой пульс участился.

Это было бы чудесно. И ужасно. Потому что если одни воспоминания я хотела сохранить близко к сердцу, такими же яркими, как если бы они происходили прямо на моих глазах, то другие я предпочла бы оставить в забвении. Я не могла себе представить, что у меня не было страховки от осознания того, что ужасные события со временем отступят до тех пор, пока они не станут лишь слабым шепотом из прошлого. С другой стороны, мои воспоминания были настолько извращены, что я ничего не помнила до девяти лет, когда произошли самые ужасные события в моей жизни.

- На что это похоже? - прошептала я.

Как иронично, что мы сидели здесь вдвоем: я, девушка, которая почти ничего не помнила, и Алекс, мужчина, который помнил все.

Алекс наклонился ко мне, и все, что я могла сделать, это не отступить. Он был слишком близко, слишком ошеломляющий, слишком много.

- Это все равно, что смотреть фильм о своей жизни, разыгрываемый у тебя на глазах, - тихо сказал он. - Иногда это драма. Иногда это ужас.

Воздух пульсировал от напряжения. Я вспотела так сильно, что мой топ прилип к коже.

- Никакой комедии или романтики? - Я попыталась пошутить, но вопрос прозвучал так запыхавшись, что показался мне насмешкой.

Глаза Алекса вспыхнули. Где-то вдалеке раздался автомобильный гудок. Между моих грудей проступила бисеринка пота, и я увидела, как он бросил на нее взгляд, прежде чем его губы тронула беззлобная улыбка.

- Иди домой, Ава. Держись подальше от неприятностей.

Мне потребовалась минута, чтобы собраться с духом и подняться с дивана. Как только я это сделала, я бросилась бежать, мое сердце колотилось, а колени дрожали. Каждая встреча с Алексом, какой бы незначительной она ни была, заставляла меня быть на грани.

Я нервничала, да, и немного боялась.

Но я также никогда не чувствовала себя более живой.

Глава 5

Алекс

Я ударил кулаком в лицо манекена, наслаждаясь резкой болью, которая пронзила мою руку при ударе. Мои мышцы горели, пот стекал по лбу в глаза, затуманивая зрение, но я не останавливался. Я делал это так много раз, что мне не нужно было видеть, чтобы наносить удары.

В воздухе витал запах пота и насилия. Это было единственное место, где я позволял себе выплеснуть гнев, который тщательно скрывал во всех остальных сферах своей жизни. Я начал заниматься крав-мага десять лет назад для самообороны, но с тех пор он стал моим катарсисом, моим убежищем.

К тому времени, когда я закончил избивать манекен, мое тело было сплошным месивом из болей и пота. Полотенцем я вытер пот с лица и сделал глоток воды. Работа была ужасной, и мне нужна была эта разрядка, чтобы восстановить силы.